Мексиканский тенор Артуро Чакон-Крус выступил в партии Рудольфа в постановке оперы Дж. Пуччини «Богема» Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко (премьера - 1996 г., режиссер – А. Титель). Постановка, в свое время признанная прессой успешной, за полтора десятилетия не утратила зрительского интереса, благо что «Богема» вообще считается одной из самых «кассовых» опер в мире, тем не менее, и она нуждается в притоке «свежих сил».

Артуро Чакон-Крус, ученик своего знаменитого соотечественника Рамона Варгаса, выступал на лучших сценах Германии, Испании и США в классическом оперном репертуаре, был партнером Пласидо Доминго и других известных музыкантов. Это не первый его визит в Москву, он уже выступал здесь в заглавной партии в концертном исполнении «Сказок Гофмана» Оффенбаха и в опере Массне «Вертер» в постановке опять же Театра Станиславского.

Партия Рудольфа ранее исполнялась певцом в постановках «Богемы» в Берлинской государственной опере, Опере Портленда, в Кельнской опере и др.

Общее впечатление от голоса мексиканского тенора – довольно неоднозначное. Безусловно, не последний критерий оценки любого исполнителя партии Рудольфа – яркие высокие ноты, и они у мексиканца есть, хорошо наполненные, полновесные и уверенные. Вся проблема только в том, что в партии есть не только они, композитор предусмотрел и массу всякого другого нотного текста, а вот в нем-то (казалось бы, более простом) у певца равных достижений пока не сложилось.

Тембр и способ звукоизвлечения – не типичные для нашей оперной сцены, радикально отличающиеся от воспитанников русской вокальной школы (что особенно заметно в ансамблях, и независимо от того, кто лидер, кто аутсайдер, ансамбли подобная пестрота не украшает). Его пение, достаточно яркое, иногда слишком прямолинейное, местами с заметным усилием, но к счастью, остающееся в рамках культуры классического вокала – можно считать интересным, но выдающимся назвать нельзя. В голосе присутствует нечто лишнее, какой-то призвук, похожий на треск (вот даже затруднимся определить, что же такое в голосовом аппарате так потрескивает, пришлось поневоле вспомнить все дискуссии медиков, какие части организма участвуют в голосообразовании). Особенно это заметно на коротких быстрых нотах ближе к среднему регистру. Про самую нижнюю часть голоса ничего сказать не можем – может, там призвука и нет, но мы этого не слышали, поскольку низы практически растворились в оркестре.

Однако сгущать краски и давать пессимистическую оценку, конечно, не стоит, артист показал и много хорошего. Партия была спета, в меру возможностей, музыкально, осознанно, выученно и целостно, вокал приятно дополнен хорошей актерской вовлеченностью и эмоциональностью. Но если говорить о голосе как таковом, то если бы взятие длинных верхних нот было бы олимпийским видом спорта – мексиканский тенор мог бы претендовать на медаль, но на его беду, теноровое искусство одними ими не ограничивается.

Теперь несколько слов об остальных участниках спектакля – штатных артистах театра. Прежде всего, следует отметить Наталью Петрожицкую (Мими). Она продемонстрировала приятный обволакивающий голос, довольно ровный по диапазону, стабильный, и в то же время обладающий и неплохой полетностью (достаточной, чтобы нисколько не потеряться в дуэтах с резким, даже режущим своим тембром партнером-тенором). Удачно провела свою партию и Ирина Ващенко (Мюзетта), хотя старательность и видимая «работа» в певческой части несколько мешала созданию образа импульсивной и легкомысленной кокетки, в целом.

Что касается мужской компании, хорошо себя показал трудолюбивый исполнитель партии Коллена Роман Улыбин, густым, оформленным и отчетливым звуком пропевший не только свою арию из 4 акта, но и всю остальную часть партии. Довольно скромной для возможностей Андрея Батуркина показалась партия Шонара, в которой он выступил аккуратно, но несколько безучастно, без предписанного по роли молодецкого задора. И совсем не впечатлил Дмитрий Зуев (Марсель), партия производила впечатление скорее пока что находящейся в стадии изучения и освоения, нежели готовой для выноса на сцену международного уровня, да и голосовые возможности певца выглядели достаточно ограниченными. А может быть, так казалось из-за партнерства с, как ни крути, весьма голосистым, при всех вопросах к нему, гастролером.

В целом же, обмен певцами с Западом – это, в любом случае, повод лишний раз послушать любимую оперу в новом варианте и познакомиться с кадровым резервом зарубежной оперной сцены, что называется, у себя дома. Приятно, что возможность привлечь иностранные силы становится доступной все большему числу отечественных театров и превращается в повседневную практику. На мой взгляд, это положительный эффект от интеграции в мировое оперное пространство. Но все же от необходимости растить и своих звездных теноров Россию это не освобождает.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru