В Москве завершился Крещенский фестиваль Новой оперы. Его афиша включала в себя как широко известные произведения оперного искусства, в том числе входящие в сегодняшний репертуар театра, так и раритеты. Послушать живьем оперы, практически, не встречающиеся в репертуаре московских театров – большая удача для любителя оперы. В прошлом выпуске журнала речь шла о «Мазепе» Чайковского. Наш автор Федор Борисович побывал на концертных исполнениях еще двух редко звучащих опер – «Жанны д'Арк» Верди и «Короля Рогера» Шимановского.

Жанна, наследница бельканто

Вердиевскую «Жанну д’Арк» нельзя назвать безусловным раритетом и «забытым шедевром», но относительная редкость исполнения на сценах мира невольно заставляет искать причины. Одна из наиболее вероятных – неоднородность и, по большей части, безликость музыки, а также невнятность драматургии. Тем не менее, эта опера представляет интерес не только для коллекционеров музыкальных редкостей. В этот период Верди придерживался опробованных и отточенных канонов белькантовых опер. Но даже в рамках уже существующих правил проявлялись достоинства, впоследствии увековечившие его произведения: уникальный мелодический дар, мастерское выписывание музыкальной драмы (при, подчас, весьма условной и несвязной сюжетной канве), подчеркнутый гуманизм и неистребимое свободомыслие. Все это можно обнаружить и в ранних операх композитора, с которыми в концертных исполнениях последовательно знакомит московских слушателей Новая Опера. Два года назад театр обращался к заслуженно претендующей на раритетность опере «Ломбардцы в первом крестовом походе» теперь пришел черед «Жанны д’Арк», чья сценическая жизнь также может быть охарактеризована как вялотекущая.

Для воплощения проекта был приглашен дирижер Михаэль Гюттлер, известный сотрудничеством со знаменитыми оперными домами Европы.

Результат работы маэстро — цельное и стильное прочтение Верди с отточенной динамикой: в эмоциональных сценах оркестр звучал с великолепной мощью, чутко меняя баланс для акцентов на сольные партии.

Увертюра, нередко исполняющаяся как концертный номер, – настоящий бенефис деревянных духовых: захватывающее развитие темы главной героини происходило между тремя солистами: флейтой (Юрий Прялкин), гобоем (Тарас Золотько) и кларнетом (Борис Сокол). Еще одна изюминка партитуры – дуэт тревожной виолончели (Ирина Шевцова) и рожка (Денис Голубев), вторящего вокальной линии романса Карла в последнем действии. Среди музыкальных находок выделяются французский марш, воодушевляющий Жанну, и экспрессивное соло трубы за сценой, в котором, к сожалению, красиво получились не все ноты.

Главным вокальным впечатлением стала Эльвира Хохлова, исполнившая партию Жанны с хрустальной чистотой звука и богатой палитрой интонаций, выгодно оттененной внешней сдержанностью.

Стилистический диапазон певицы в спектаклях театра удивителен: почти характерная россиниевская Клоринда, взрывная веристская Недда. Но, в силу близкого родства «Жанны д’Арк» с бельканто, Жанна заставляла вспомнить ее Марию Стюарт и, конечно, Норму – одну из сложнейших сопрановых партий, давно и успешно исполняемую певицей. Ровность регистров, уверенное звуковедение, четкость мелких нот и непринужденное владение изысканными приемами изменения динамики – все это способствовало тому, что концертное исполнение «Жанны д’Арк» стало музыкальным событием.

Вторым героем вечера стал Илья Кузьмин с партией Жака — отца Жанны.

Этот образ у Верди не обладает цельностью – слишком гротескны и фанатичная кровожадность, и внезапное раскаяние. Тем не менее, в музыкально-драматическом и мелодическом планах эта роль – настоящий подарок для опытного артиста. Жак в интерпретации Ильи Кузьмина обрел убедительность и, за счет умелой игры певца оттенками голоса, прозвучал интересно.

Сергей Поляков условно справился с теноровой партией Карла VII. Из недостатков исполнения можно отметить общую задавленность звукоизвлечения, небрежность звуковедения, сильный (и конфликтующий со стилем произведения) характерный призвук. Кроме того, тенор пел значительно громче партнеров, разрушая мелодическую ткань ансамблей. Напротив, несколько утонули в оркестре исполнители вспомогательных ролей военачальников враждующих армий – Михаил Первушин (Тальбот) и Дмитрий Бобров (Делил).

По-настоящему исторического размаха военные сцены достигали за счет мощного и слаженного пения хора. Красивым хоровым номером стали контрастные мелодии демонов и ангелов в прологе.

Король Рогер, вестник перемен

Кароль Шимановский — композитор, чье творчество в полной мере может быть оценено лишь музыкантами и достаточно тонкой прослойкой искушенных слушателей, способных получать удовольствие от гармонически сложной музыки. Сам того не подозревая, Шимановский стоял у истоков музыкального переворота XX века, который вскоре, развившись в авангардное движение, прекратит поступательное развитие музыки, объявит накопленный багаж композиторских приемов безнадежно устаревшим и провозгласит самоцелью поиск новых средств выражения. Но сам Кароль Шимановский не был ниспровергателем устоев — преданный служитель музы, он лишь искал свой путь в музыкальной композиции.

«Король Рогер». Автор фото — Фёдор Борисович

На рубеже 1910 – 1920-х годов, когда опера «Король Рогер» уже находилась в процессе создания, Шимановский попал под влияние идей Стравинского, изменивших его композиторское мировоззрение и положивших начало работы с народной музыкой. Таким образом, опера, создававшаяся с 1918 по 1924 год, сочетает особенности смежных периодов творчества композитора. Для нее характерны как сложный гармонический язык, сложившийся у Шимановского в 1910-е годы под влиянием Бартока, Скрябина, Дебюсси, Рихарда Штрауса, так и первые опыты переработки «народных» мотивов – в данном случае Средиземноморья. События оперы не случайно происходят на Сицилии – для композитора это сакральное место в центре Средиземного моря, где встречаются разные культуры – византийская, восточная и греко-римская.

Столкновение различных и, подчас, непримиримых культурных ценностей — пружина, приводящая в действие драматургию оперы.

В концертном варианте столь непростого произведения вся ответственность за успех исполнения ложится на дирижера. За пульт встал главный дирижер театра Новая Опера Ян Латам-Кёниг, в начале сезона представивший еще одну оперу XX века – «Поворот винта» Бриттена. Помимо повышенных требований к согласованности и динамической чуткости групп оркестра, необходимо правильно выстроить баланс с певцами – ведь удобные для пения «тихие» фрагменты, где композитор подобрал звучание инструментов, соседствуют с симфоническим вокально-инструментальным равноправием и беспощадными к голосам кульминациями. Здесь можно с удовольствием констатировать, что представление «Короля Рогера» отличало редкое вокальное благополучие.

Заглавная партия была ярко, мощно и драматически насыщенно исполнена Артемом Гарновым. Голосу Марины Нерабеевой в партии Роксаны иногда не хватало массы, но особая обертоновая пронзительность позволяла в большинстве случаев прорезать плотный оркестр, а уверенное владение филировкой придавало фразам необходимый лоск.

Михаил Губский произвел столь же сильное впечатление, как на предшествовавшем выступлении в «Мазепе» (партия Андрея). От исполнителя Пастыря (Пастуха) требуется пение на очень длинном дыхании со сложными тональными переходами по всему диапазону и полным арсеналом динамических оттенков – от едва различимых пианиссимо до огромных форте.

Все это было в пении Михаила Губского и умножалось на осмысленность образа — каждое слово не пропевалось, а проживалась артистом. Всесторонний успех в сложнейшей партии.

Драматически внятный и тембрально контрастный Пастырю вокальный образ мудреца Эдриси представил Александр Скварко. В открывающем первое действие хоре уверенно и весомо солировал Виталий Ефанов (Архиерей), чуть напряженно, но добротно ассистировала Архиерею Диаконисса в исполнении Татьяны Табачук.

Хоровых номеров в опере достаточно, и хор Новой Оперы (хормейстер Юлия Сенюкова) на сложном материале показал свои лучшие качества – слитность звучания и хорошую дикцию. Выразительно и звонко прозвучал солист хора Владимир Федоткин. Приятное впечатление оставил хор Детской музыкально-хоровой школы «Пионерия», ассистировавший «взрослому» хору в первом действии.

Оркестр – главная движущая и «ударная» сила оперы «Король Рогер» – на форте радовал монолитностью струнных и контролируемым звучанием меди, а на пиано – красивым звуком деревянных духовых и валторн. Трудность партитуры не ощущалась – игра оркестра под управлением Яна Латама-Кёнига давала возможность погрузиться в разгадку музыкальной символики трех культур, представленных в трех действиях оперы.

Фотографии Даниила Кочеткова («Жанна д'Арк») и автора («Король Рогер»)

Эпиляция воском в Москве

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru