Умолчание как приём

Российская премьера оперы Тавенера «Кроткая»

Российская премьера оперы Тавенера «Кроткая»
Специальный корреспондент
При этом по поводу музыкальной стороны исполнения оперы можно отметить только хорошее. Если говорить формально, звучала музыка и не только самой оперы – в спектакле использовалась также небольшие цитаты из вокального цикла Тавенера на стихи Ахматовой. Дирижер и камерный оркестр (состав: оркестра – фортепиано, две скрипки, альт, виолончель, контрабас, флейта, бас-кларнет, валторна, труба, тромбон, ударные) увидели свою задачу в том, чтобы преподнести диссонансную музыку не как дисгармоничную, а как напряженную, направленную, заряженную ожиданием и поиском, и с успехом эту задачу выполнили.

Российская премьера камерной оперы Джона Тавенера «Кроткая» состоялась 6 ноября 2015 года на малой сцене Московского Академического Музыкального Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко (совместная постановка с проектом «Открытая сцена»), музыкальный руководитель и дирижер Иван Великанов, режиссер-постановщик Мария де Валюкофф, художник-постановщик Игорь Гурович, солисты Инна Клочко (сопрано) и Борислав Молчанов (тенор).

Английский композитор Джон Тавенер (1944—2013) – не просто полный тезка, но и (по его собственным утверждениям) прямой потомок композитора и органиста XVI века Джона Тавенера. Современный Тавенер при жизни прославился как автор духовных кантат, опер, камерных произведений и музыки к кинофильмам. Заслуги композитора были отмечены «Грэмми», ему был пожалован рыцарский титул, его музыка исполнялась на похоронах принцессы Дианы.

Что же касается России, здесь Тавенер привлек общественности внимание благодаря связям с деятелями зарубежной православной церкви. Еще в 1977 году он решил принять православие, и был крещен митрополитом Антонием Сурожским. Ряд произведений композитора (в частности, Реквием на стихи Ахматовой) был связан с русской культурой. Сам он отмечал преемственность некоторых своих музыкальных идей с творчеством Игоря Стравинского, фольклором и традициями русского духовного пения.

Одноактная камерная опера «Кроткая» (оригинальное название «A gentle spirit») написана Тавенером на сюжет рассказа Достоевского «Кроткая», либретто на английском языке Дж.Макларнона. Мировая премьера состоялась в Великобритании, в Королевском театре города Бат 6 июня 1977 года. Формат оперы предполагает участие только двух солистов (сопрано и тенор), очень компактный состав оркестра и небольшую общую продолжительность.

Вероятно, эти обстоятельства подвигли театр пойти на довольно рискованный шаг – предварить оперу равным, если не превышающим длительность оперы по времени драматическим вступлением. В результате главный герой (муж-ростовщик, от лица которого ведется повествование) «растрои́лся» – помимо исполнителя вокальной партии Борислава Молчанова участвовали два дублера (Илья Козин и Николай Шатохин), они не просто на двоих зачитали первую часть, но и остались молчаливыми двойниками певца во второй – собственно, оперной. Роль его жены и в драматической, и в оперной половине исполнила одна и та же артистка – Инна Клочко. Кроме того, в качестве мимического персонажа добавлен упоминающийся в рассказе офицер Ефимович (Денис Лалакин) – заклятый враг главного героя.

Прием раздваивания-размножения повторяется и в реквизите – на сцене две пары туфель героини, три пальто героя, несколько стеклянных ящиков-саркофагов и т.д. Многократно повторяется на заднем фоне, причем с разными вариантами исхода, сцена несостоявшейся дуэли двух врагов. Многократно повторен (в партитуре оперы) рефрен-молитва героини (здесь почему-то звучащая «за кадром», в записи). Лицо героини есть и на экране видеопроекций. В общем, господствует идея бесконечной повторяемости, причем повторяемости то точной, то не совем, как бы намекающей на возможную альтернативность развития событий трагедии, которой не воспользовались, хотя могли. Но можно понять это и как ужасающую рутину, в которой наше современное существование не далеко ушло от быта героев Достоевского. Во всяком случае, то, как парадоксально начинается спектакль – с зачитывания школьного списка книг по курсу литературы, с цитатами, только постепенно переходящими в цитаты, собственно из «Кроткой» – явно за эту версию, повторение, как известно, мать ученья.

При этом, что удивительно, якобы «повторяющиеся» рассказы оказались концептуально совсем разными – российские постановщики и английский либреттист из одного и того же текста литературного первоисточника умудрились подобрать и выстричь разные цитаты. У англичан на первом месте тема молчания и постепенного обоюдного отчуждения супругов, с учетом перевода выглядящая так, как если б герои были современными людьми. У наших постановщиков другой приоритет: законная попытка мужчины подчинить себе женщину, где почему-то что-то вдруг пошло не так. В первоисточнике на самом деле нет ни того, ни другого. Конечно, «кроткая» там героиня только на самом поверхностном уровне, а реальные факты ее поведения, тем более по меркам XIX века, свидетельствуют совсем не о кротости. И герой у Достоевского – запутавшийся, ошибающийся и обезумевший неудачник, а отнюдь не последовательный садист. Каждый из супругов, конечно, сделал свой вклад в затягивание скрытого конфликта, однако о равной ответственности речь не идет ни в коей мере. Но нет в первоисточнике и дикого деревенского патриархата – сюжет ведь из жизни образованных, воспитанных людей. В общем, подбор цитат в данном случае (в обеих частях!) сродни лжи умолчанием – вроде все добросовестно взято из оригинала, но очень уж хитро обрезано.

В итоге, насколько оправданным оказалось в данном случае принудительное погружение в драматический театр зрителя, пришедшего на оперу, – оставим вопрос открытым. И если сама по себе опера Тавенера (по нынешним временам, абсолютно не радикальная ни в музыкальном, ни в идейно-содержательном аспекте) являет собой пример достаточно корректного отношения к русской классике, то вся постановка вместе – пример отношения, конечно, не откровенного глумливого, но довольно неаккуратного и малопочтительного. И если в начале, когда «иллюстрации учебника по литературе» – дама в белом платье-ампир и офицер в эполетах – просто законсервированы в хрустальных гробах, это не очевидно, то в финале, когда жена-самоубийца пойдет на смерть с пустой рамой в лампочках вместо иконы, ощущение усилится.

При этом по поводу музыкальной стороны исполнения оперы можно отметить только хорошее. Если говорить формально, звучала музыка и не только самой оперы – в спектакле использовалась также небольшие цитаты из вокального цикла Тавенера на стихи Ахматовой. Дирижер и камерный оркестр (состав: оркестра – фортепиано, две скрипки, альт, виолончель, контрабас, флейта, бас-кларнет, валторна, труба, тромбон, ударные) увидели свою задачу в том, чтобы преподнести диссонансную музыку не как дисгармоничную, а как напряженную, направленную, заряженную ожиданием и поиском, и с успехом эту задачу выполнили.

Во многом, сочинение Тавенера типично для европейской академической музыки 70-80-х, однако есть принципиальное отличие в части роли вокалистов – она здесь скорее традиционна. Тут нет ни «инструментального» включения голосов в ансамбль, ни расширения задач певца далеко за рамки пения. Тут вокалист в полной мере солист, он занимается своим прямым делом – пением нот и фраз академическим звуком. И сами вокальные партии образованы все-таки более-менее мелодическими соединениями нот.

В этой связи отметим творческие удачи обоих солистов. Инна Клочко – недавняя выпускница ГИТИСа, а ныне солистка Театра Станиславского. Наверное, будь на ее месте певица, учившаяся в консерватории, перейти без потери качества вокала от разговорных реплик к пению составило бы немалую трудность, ей же это удалось прекрасно. И сам голос, по сравнению с дебютом год с небольшим назад в партии Церлины еще повзрослел, обогатился разными оттенками, а степень управляемости и маневренности голоса и тогда уже была очень высока.

На партию мужа пригласили солиста театра Покровского Борислава Молчанова – прекрасного характерного тенора, легко осваивающего новый нетипичный репертуар, наверное, рекордсмена по числу воплощенных на сцене образов невротиков из русской классики. Камерный формат позволил ему включать не только острохарактерный резкий звук, но и более мягкое звучание, меняться и давать вокальному образу развитие. Да в общем-то, и по драматическому ведомству он «разговорным» дублерам не уступил.

Подводя итоги, сказать, что мы получили на сцене современную европейскую оперу, в данном случае трудно – поскольку и не особо уже и современную, и не оперу в итоге сделали, и вышел спектакль очень-очень русским. А сама по себе опера Тавенера, если воспринимать ее и исполнивших ее музыкантов отдельно от остального – оставила скорее хорошее впечатление.

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ