«Мадам Баттерфляй» на Таорминском оперном фестивале

«Мадам Баттерфляй» на Таорминском оперном фестивале
Оперный обозреватель
Греческий театр, пережив тысячелетия, не утратил ни своего очарования, ни замечательной акустики (во время оперных спектаклей артисты поют без микрофонов) и после нескольких реконструкций вновь начал использоваться по своему назначению. Именно в нем в 2007 году в рамках I Таорминского оперного фестиваля была поставлена опера Керубини «Медея». Далее последовали «Тоска», «Аида», «Турандот», «Набукко», «Норма», «Риголетто», «Сельская честь» и «Паяцы», «Кармен». С 2011 года фестивальные оперные постановки из Греческого театра Таормины транслируются в прямом эфире по телевидению и в кинотеатрах по всему миру. Удивительно, а может, и символично, но именно в год первой такой трансляции, когда на сцене Греческого театра шла опера Верди «Набукко», постановка которой была приурочена к 150-летию объединения Италии, «далекий и кроткий» вулкан в очередной раз проснулся (что, впрочем, происходит часто).

В небольшом, но восхитительном городке Таормина, который по праву считается «жемчужиной ионического побережья и всей Сицилии», 7 июля показом оперы Пуччини «Мадам Баттерфляй» был открыт Х Таорминский оперный фестиваль.

Город, раскинувшийся на склонах горы Тауро на высоте 250 метров над уровнем моря, находится почти посередине между Мессиной и Катанией, родиной Винченцо Беллини. Таормина имеет богатую историю, славится мягким климатом, обилием архитектурных памятников, потрясающими видами на горы, знаменитый вулкан Этну и Ионическое море. Все это способствовало превращению города в престижный курорт, а десять лет назад он стал еще и местом, которое представляет определенный интерес для любителей оперы. Это произошло благодаря проведению в Таормине оперного фестиваля, идейным вдохновителем и руководителем которого стал Энрико Кастильоне, один из наиболее известных и уважаемых итальянских музыкальных театральных режиссеров. Кастильоне также является основателем и директором нескольких престижных фестивалей: это Euro Mediterranean (2001, Рим); Пасхальный фестиваль (1998, Рим и Ватикан), Bellini Festival (2009, Катания). В послужном списке Кастильоне значится сотрудничество с такими звездами музыкального мира, как Хосе Каррерас, Лорин Маазель, Монсеррат Кабалье, Kaтя Риччарелли, Ренато Брузон, Мстислав Ростропович, Зубин Мета. В настоящее время, кроме оперного фестиваля в Таормине, Кастильоне является президентом и художественным руководителем международного оперного конкурса Монсеррат Кабалье, который проводится в Андорре.

Если Таормина – это жемчужина Сицилии, то Греческий театр – жемчужина самой Таормины и одна из визитных карточек острова. Театр был построен греками в III веке до н. э. Чтобы гармонично вписать строение в окружающий ландшафт (зрительские места обращены в сторону моря и Этны), строителям при его сооружении пришлось выравнивать гору, в результате чего было вывезено огромное количество известнякового камня. В римскую эпоху театр был перестроен для гладиаторских боев, морских битв и зрелищ с дикими зверями. Сменялись эпохи и народы, которые владели Сицилией и Таорминой (византийцы, арабы, норманны, испанцы и др.), театр был заброшен и служил источником строительного материала для дворцов и храмов города. В конце XVIII века он все еще производил на путешественников сильное впечатление. В книге «Сицилия. Земля вулканов и храмов» А. Г. Москвин приводит любопытное высказывание И.-В. Гёте, посетившего в 1787 году Таормину и Греческий театр: «Если расположиться там, где когда-то сидели самые верхние зрители, то, пожалуй, придется признать, что нигде театральная публика не любовалась подобными декорациями. Справа, на высоких скалах, вырастает замок, внизу, в некотором отдалении, располагается город, и хотя его строения созданы в новые времена, они стоят на месте старых и выглядят подобно им. Слева, под склоном горы, берег моря простирается до самой Катании или Сиракуз; эту далекую панораму замыкает дымящая огнедышащая гора, но картина эта отнюдь не пугает, потому что вулкан выглядит в этой умиротворяющей атмосфере более далеким и кротким, чем в действительности».

Греческий театр, пережив тысячелетия, не утратил ни своего очарования, ни замечательной акустики (во время оперных спектаклей артисты поют без микрофонов) и после нескольких реконструкций вновь начал использоваться по своему назначению. Именно в нем в 2007 году в рамках I Таорминского оперного фестиваля была поставлена опера Керубини «Медея». Далее последовали «Тоска», «Аида», «Турандот», «Набукко», «Норма», «Риголетто», «Сельская честь» и «Паяцы», «Кармен». С 2011 года фестивальные оперные постановки из Греческого театра Таормины транслируются в прямом эфире по телевидению и в кинотеатрах по всему миру. Удивительно, а может, и символично, но именно в год первой такой трансляции, когда на сцене Греческого театра шла опера Верди «Набукко», постановка которой была приурочена к 150-летию объединения Италии, «далекий и кроткий» вулкан в очередной раз проснулся (что, впрочем, происходит часто). Зрители, занимавшие места в верхних рядах театра, могли наблюдать не только сам спектакль, но и то, как Этна извергала раскаленную лаву, мерцающие потоки которой особенно эффектно смотрелись в темноте. Так силы природы решили внести свою лепту в масштабное зрелище, которое разворачивалось на сцене!

В этом году спектакль, открывавший фестивальную программу, подобными природными спецэффектами не сопровождался. На древней сцене разворачивалась история юной японской гейши, которая в сравнении со спектаклями прошлых лет не столь масштабна и носит скорее камерный характер, однако по степени драматизма вполне соответствует духу древнегреческих трагедий.

Постановочная команда (режиссура и сценография – Энрико Кастильоне, костюмы – Соня Каммарата, свет – Лоренцо Тропеа) решила не изобретать велосипед, т. е. не переносить события оперы в другую страну или эпоху, а поставить все в соответствии с замыслом композитора и либреттистов. В итоге получился достаточно традиционный спектакль, который не вызывает отторжения, но в то же время не поражает какими-то сверхинтересными режиссерскими находками. В данном случае я имею в виду не «изюминки» технического плана, поскольку на сцене, которая является памятником архитектуры, это сделать практически невозможно, а более тонкую прорисовку характеров персонажей (особенно мужских), интересные мизансцены. На мой взгляд, все действо получилось вполне стандартным, а большая часть персонажей шаблонными (легкомысленный Пинкертон, верная Сузуки, надменная Кэт, хитрый Горо, зловещий Бонза, самодовольный Ямадори).

В прессе режиссерский стиль Кастильоне называют «страстно-реалистичным», возможно, в полной мере все плюсы такого подхода проявляются в операх масштабных, густонаселенных, в которых происходит столкновение ярких и противоречивых характеров, но в лирико-психологической драме, в центре которой внутренний мир маленькой, но сильной женщины, этот подход не совсем сработал. Создалось впечатление, что главной своей задачей режиссер видел разведение артистов по сцене, остальное они должны были додумать сами… Почему так произошло? Не было свежих идей? Нехватка времени для репетиций? Часть солистов «не откликнулась» на предложения Кастильоне? Трудно сказать…

Пожалуй, единственной запоминающейся находкой стало решение сцены, завершающей первую картину второго действия, в которой хор, обычно размещаемый за сценой, поет с сомкнутыми губами. Как правило, зрители видят на сцене только Баттерфляй и ее сына, ожидающих прихода Пинкертона. Энрико Кастильоне вывел на сцену танцующих с большими желтыми веерами девушек в японских кимоно. Создавалось впечатление, что это медленно парящие в воздухе экзотические ночные бабочки, которые окружили маленький домик и оберегают сон Чио-Чио-сан и ее сына.

Решение финальной мизансцены показалось слишком мелодраматичным. Стоящая на коленях спиной к зрителям Чио-Чио-сан с зажатым в поднятой дрожащей руке кинжалом несколько раз предпринимает попытку вонзить в себя смертоносное оружие и каждый раз в последний момент решимость ее покидает. Наконец последняя попытка – и удар нанесен именно в тот момент, когда дверь ее домика распахивается и с криком «Butterfly! Butterfly!» вбегает Пинкертон, чтобы обнять умирающую возлюбленную. За ним в комнату спешит консул Шарплес, который успевает поймать и подхватить на руки маленького сына Чио-Чио-сан, бросившегося к падающей матери.

Не совсем удачными показались и костюмы спектакля, автором которых была Соня Каммарата. Странный мундир Пинкертона с треугольным вырезом, внешний вид которого не совсем соотносится с понятием «военная форма», мешковатое пальто Шарплеса, не слишком элегантный наряд Кэт Пинкертон. Однако больше всего вопросов вызвал весьма своеобразный синий «бант», которым сзади был украшен пояс свадебного кимоно Чио-Чио-сан. Он был таким огромным, а его форма такой странной… Возможно, «бант» должен был напоминать бабочку, хотя своими очертаниями он скорее походил на гигантскую морскую черепаху, которую зачем-то прикололи сзади к платью японской гейши.

Исполнение заглавной партии было доверено молодой, но уже достаточно известной южнокорейской сопрано Хэй Мён Кан. Среди достижений певицы – партии Мими и Мюзеты, Коринны («Путешествие в Реймс»), Адели («Летучая мышь»), Джильды, Микаэлы, а также заглавной партии (!) в первом полном исполнении в Южной Корее оперы Доницетти «Анна Болейн».

С драматическим наполнением роли кореянка справилась замечательно! К вокальной составляющей роли можно все же предъявить некоторые замечания. Голос Хэй Мён Кан аккуратно выделан, ровен, достаточно красив, но все-таки слишком нежен и лиричен. Он прекрасно подходит для того, чтобы показать хрупкость, наивность и ранимость японки, но его не всегда хватает для передачи более сильных страстей, которые разрывают сердце заглавной героини. Так, в дуэте с Сузуки (меццо-сопрано Аннунциата Вестри), когда женщины украшают дом в ожидании Пинкертона, голос певицы местами просто тонул в куда более мощном голосе ее коллеги по сцене. В финале оперы (возможно, от усталости или от желания придать звуку большую насыщенность) в голосе корейской сопрано появились не совсем приятная для слуха резкость и покачивание. Но справедливости ради следует сказать, что именно Хэй Мён Кан стала героиней вечера, поскольку своим самоотверженным погружением в роль вдохнула в постановку Энрико Кастильоне жизнь и заставила зрителей сопереживать событиям, происходящим на сцене.

Партию инфантильного американского капитана исполнил известный сербский тенор Зоран Тодорович. Воплощение солистом образа Пинкертона было вполне традиционным: недалекий, но самоуверенный американец, взирающий на аборигенов с иронией и чувством превосходства, совершил легкомысленный поступок, не задумываясь о последствиях; в конце концов, он осознал, что любит именно свою японскую жену, но слишком поздно. С вокальной точки зрения исполнение было достаточно качественным, но не слишком запоминающимся; местами голос Тодоровича приобретал суховатое звучание.

Выступление в партии консула Шарплеса итальянского баритона Пьеро Террановы, востребованного как у себя на родине, так и в оперных театрах всей Европы, показало, что он является профессионалом своего дела. Достойно с вокальной точки зрения справились со своими партиями Аннунциата Вестри (Сузуки), Андреа Джованни (Горо), Джованни Ди Маре (Бонза) и Филиппо Микале (Ямадори) и Анна Консоларо (Кэт Пинкертон).

Заслуживают добрых слов хор и оркестр Таорминского оперного фестиваля, которым управлял греческий дирижер Мирон Михайлидис, интерпретировавший музыку Пуччини вдумчиво и интеллигентно.

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Джакомо Пуччини

Персоналии

Мадам Баттерфляй

Произведения

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ