Первая премьера сезона в Мариинке. «Так поступают все» Моцарта

Игорь Корябин
Специальный корреспондент

Мариинский театр представил на исходе зимы свою первую премьеру - «Так поступают все» (или, как любят нынче говорить, «Cosi fan tutte») Моцарта. Как не вполне обычен сюжет этой оперы, так и не вполне стандартной будет эта публикация о премьере. Нам кажется, что читатель, несколько подустав от статей критиков, с интересом прочитает мнение не музыкантов и набивших руку журналистов, а просвещенных любителей и эрудированных знатоков оперы. Это сравнительно немногочисленное «племя» - последний оплот настоящего и высокого оперного искусства. Если правда, что опера, как и любое другое искусство, нуждается в зрителе, то это именно тот зритель, который оставляет надежду подлинному искусству быть востребованным и сохранить себя в безбрежном мире оперного шоу-бизнеса.

Ведь последний, будучи уже не в состоянии рассчитывать только на «старых» аристократов, абонирующих ложи, ведет «борьбу» совсем за другую публику - с одной стороны, за тусовщика с кошельком, пришедшего на премьеру себя показать и заодно послушать «что-то там такое знаменитое», с другой, за нового платежеспособного зрителя (в основном молодежный средний класс), ждущего от представления шокирующей театральности, эротики и прочих «милых прелестей» постмодернистского масскульта.

Итак, слово москвичу Игорю Корябину, использовавшему «законные» выходные для поездки в Питер на премьеру (есть и такая категория поклонников оперы), и петербуржцу Сергею Кану, завсегдатаю своего родного театра. Возможно, было бы интереснее, если бы этот заочный диалог стал конфликтным, но мнение обоих оказалось, в основных чертах, единым. А может это и неплохо!

В заключение нашей сегодняшней публикации читатели могут прочитать краткий комментарий редактора.

Так поступили в Мариинке!

Ожидание первой оперной премьеры этого сезона в главном музыкальном театре Санкт-Петербурга явно затянулось, ибо уже давно в стиле Мариинского театра - выпускать премьеры одну за другой и брать количеством, что, естественно, не всегда лучшим образом сказывалось на качестве.

Обращение к опере «Так поступают все» завершает постановку в Мариинском театре так называемой итальянской трилогии Моцарта на либретто Лоренцо да Понте, куда помимо названной входят «Свадьба Фигаро» и «Дон Жуан». Если вспомнить ещё более давнюю постановку «Волшебной флейты», то это и есть весь моцартовский багаж Мариинки.

«Свадьба Фигаро» текущего репертуара в постановке Юрия Александрова - искромётный, жизнерадостный спектакль в роскошных декорациях и костюмах, несомненная удача театра, его Академии молодых певцов и главного приглашённого дирижёра Джанандреа Нозеды. Напротив, другая моцартовская премьера - «Дон Жуан» в постановке Йоханнеса Шаафа, - показанная в прошлом году в Москве на «Золотой маске» под руководством дирижёра-постановщика Валерия Гергиева, выявила бессилие маэстро в моцартовском репертуаре: оркестр звучал с вагнеровским размахом (и это при исполнении Моцарта!), а исполнительницам женских партий моцартовский «вокальный инструментализм» оказался явно не по зубам. Другое дело, когда за дирижёрский пульт вставал итальянец Джанандреа Нозеда. Оркестр тотчас приобретал небывалую подвижность, выверенные темпы и сбалансированное звучание, так необходимые музыке Моцарта, едва ли не математически выстроенной по законам гармонии.

Признаюсь, собираясь на премьеру в Петербург, хотелось посредством нового спектакля принять «противоядие» против «Дон Жуана», этого натуралистически-агрессивного кича, ничего общего не имеющего с гениальной музыкой Моцарта. Но в то же время обращение к опере «Так поступают все», пожалуй, самой изысканной из опер трилогии, а при жизни Моцарта удивительным образом недооценённой его современниками, вызывало и некоторое опасение. Ибо по сей день незабываемыми оставались впечатления от великолепного спектакля «Ла Скала», показанного на гастролях в Москве в 1989 году, когда Риккардо Мути своей музыкальной интерпретацией не оставил нам иного выбора, нежели безоговорочно влюбиться в эту оперу, а режиссёр Михаэль Хампе и сценограф Мауро Пагано создали изысканное пиршество для глаз. С другой стороны, то, что постановку итальянской оперы Моцарта осуществляла итальянская постановочная бригада во главе с музыкальным руководителем и дирижёром Джанандреа Нозеда, само по себе уже было неплохо и заранее внушало определённые положительные надежды: режиссёр-постановщик - Вальтер ле Молли, художник-постановщик - Тициано Санти, художник по костюмам - Джованна Аванци. С такими противоречивыми ощущениями и отправился я на премьеру.

И вот, Мариинский театр, 9 февраля 2002 года, 19.00... Наконец дирижёр-постановщик Джанандреа Нозеда встаёт за пульт, и после первых тактов музыки начинаешь понимать, что душой спектакля станет именно дирижёр. В его интерпретации столько нюансировки, благородства и просветлённой лирики, что заслушавшись начавшимся дуэтом Фьордилиджи и Дорабеллы из второй картины, воспевающим достоинства своих женихов, поначалу отказываешься понимать, что на сцене произошла нелепая техническая накладка: фронтальный занавес, служивший декорацией первой картины, который вообще должен быть убран во второй картине, на самом же деле, едва оторвавшись от пола, только слегка приоткрыл главных героинь, вынужденных в этих условиях исполнять свой дуэт. Да, уж поистине «счастье было так возможно, так близко», когда дирижёр вдруг остановил оркестр и покинул яму… А вместе с ним ушло что-то неведомое, что успело уже настроить на своеобразную медитацию в предвкушении наслаждения блестящим музицированием.

Сразу после этого был объявлен 20-минутный антракт и сообщено, что спектакль начнут сначала. Старожилы - «ветераны третьего яруса» - были единодушны: такого в Мариинке ещё не было. Ну, и дела! Скандал в благородном театре!..

И снова начинаем… Мариинский театр, 9 февраля 2002 года. Уже 20.00... Вновь звучат увертюра, затем трио мужских персонажей… Заново наслаждаемся уже услышанным. Вот и злополучная вторая картина, все с напряжением ждут смены декораций. Но на этот раз всё обошлось - по залу прокатился вздох облегчения вместе с восхищением: какую дивную картину скрывал от нас не поднявшийся в первый раз занавес! Открытая перспектива сцены, в которой персонажи чувствуют себя свободно и независимо, стилизована под пространство то ли античного парка с диковинными строениями и растениями, то ли мраморной набережной для принятия водного моциона (понимай, как хочешь), с трёх сторон окружённое водной стихией (действие-то происходит в Неаполе!), сразу погружает зрителя в атмосферу беззаботного существования. Ясно, что единственными проблемами обитателей сего пространства могут быть лишь дела сердечные, дела любовные! Это один из фонов, на котором разворачивается незамысловатый «опереточный» сюжет этого произведения, построенный на перекрёстных переодеваниях, мнимых сооблазнениях и изменах четырёх главных героев: двух дам и двух кавалеров.

Второй фон - условно-бытовой: дом, где живут сёстры Фьордилиджи и Дорабелла с их служанкой Деспиной, дом, куда наведываются пылкие женихи сестёр Гульельмо, жених Фьордилиджи, и Феррандо, жених Дорабеллы. Старому моралисту, цинику и философу Дону Альфонсо нет места в этих двух пространствах, наоборот, он словно создан, чтобы нарушить казалось бы незыблемую, но на самом деле хрупкую идиллию этого призрачного мира! И это ему удаётся: негодующие на измену своих невест женихи, признания невест в измене им и их обвинения в адрес хитрой служанки-искусительницы, подкупленной Доном Альфонсо, - вот какова картина хаоса, созданного в этом придуманном нереальном мире «стараниями» одного интригана.

Но на то и ошибки, чтобы извлекать из них уроки, поэтому либреттист и композитор закономерно увенчивают финал моралью, которую, кажется, усвоили все герои, в том числе, думается, и Дон Альфонсо: счастлив тот, кто видит во всём хорошую сторону и руководствуется в жизни только разумом.

Постановочный тандем режиссёра Вальтера ле Молли и сценографа Тициано Санти, казалось, и был весь подчинён тому, чтобы донести до благороднейшей публики «глубочайший смысл» этой тривиальной сентенции. Отсутствие стремительности сквозного действия; характер сюжета, где развитие настроений героев превалирует над внешними перипетиями; статуарность красивейших арий и ансамблей - все это постановщиками подчеркивается и дополняется изысканной сценографией, колористически светлым звучанием световой партитуры. Поскольку в произведении замечательным образом сочетаются элементы опер buffa и seria, режиссёр, видимо, намеренно не пытается перегрузить происходящее на сцене игровыми комическими эффектами, а местами, кажущееся слегка замедленным, действие даёт зрителю до конца насладиться чарующими кружевами моцартовских ансамблей.

Равноправное и независимое сценическое поведение каждого из главных персонажей внутри любовного четырёхугольника выстроено по асинхронно-симметричному принципу. Ведь всё «сценическое движение», диктуемое статикой сюжета, - это бесконечная череда выходов в ариях, дуэтах и ансамблях, но, благодаря удивительной пластике и мимике героев, каждая сценическая «расстановка» сиюминутно нова и непредсказуема, что делает спектакль ярким и захватывающим зрелищем и далеко уводит его от опасности превращения в костюмированный концерт. Постановочная концепция режиссёра гораздо ближе к философско-сентиментальной притче, отчасти лирической комедии, нежели фарсу. Так в этом спектакле, Дон Альфонсо - скорее герой оперы-semiseria, служанка Деспина - героиня оперы-buffa, а любовный четырёхугольник главных героев - уже далеко не персонажи оперы-buffa (Гульельмо и Феррандо - здесь типичные представители лирических оперных героев-любовников, а развёрнутые арии главных героинь тяготеют к стилистике оперы-seria). Универсальная жанровая принадлежность оперы «Так поступают все» вполне допускает эту интересную философски окрашенную трактовку. А органично вписавшиеся в режиссёрскую и сценическую ткань спектакля великолепные костюмы Джованны Аванци вместе с таким, казалось бы, пустячком, как «напудренные» парички, придают изящество и поистине воздушную грацию этот милой моцартовской вещице.

Приятно отметить и добротную вокальную сторону спектакля. Заявка на то, что Моцарта могут исполнять в Мариинке, была сделана ещё в спектакле «Свадьба Фигаро». Поставленный затем «Дон Жуан» серьёзно девальвировал это утверждение, особенно в части исполнения женских партий, а нынешняя премьера, повторила, если не улучшила, достижения «Свадьбы Фигаро». Несомненно, однако, что Чайковского мы поём всё же лучше, чем Моцарта, но вокальный уровень настоящего спектакля уже позволяет говорить о том, что моцартовский стиль пусть нелегко, но уверенно «прописывается» в Мариинском театре.

Недавняя Графиня, а теперь Фьордилиджи - Татьяна Павловская, недавний Керубино, а теперь Дорабелла - Галина Сидоренко, недавняя Сюзанна, Церлина, а нынче Деспина - Ирина Матаева, безусловно, от партии к партии набирают и мастерство, и опыт, всё больше и больше уделяя внимание вокальной нюансировке, сбалансированному звуковедению и осмысленному интонированию, постепенно избавляясь от чрезмерного форсирования и излишней вокальной аффектации, уместных при иных обстоятельствах. А вот тесситурные сложности моцартовских партитур пока ещё в полной мере преодолеть не удалось. Это прежде всего относится к самой опытной из этой тройки Татьяне Павловской, чья героиня, несмотря на данное замечание, стала наиболее цельным образом спектакля и вокально, и драматически. Красивый насыщенный тембр голоса Галины Сидоренко, может быть, несколько низковатый для партии Дорабеллы, прелестно звучал в дуэтах с Фьордилиджи - Татьяной Павловской, причём достигая в нужных местах удивительного слияния. Ирина Матаева, запомнившаяся замечательной Сюзанной и вокально незрелой Церлиной, в роли Деспины была необычайно хороша с точки зрения осмысленного и выверенного вокала. Недавний Фигаро, Лепорелло, а теперь Гульельмо - любимец публики Ильдар Абдразаков - уже ранее зарекомендовал себя грамотным исполнителем опер Моцарта, а теперь просто уверенно подтвердил это, с неослабевающим артистизмом спев и сыграв свою роль. Даниил Штода, которого я до этого не слышал в моцартовском репертуаре, судя по своим вокальным данным, представлялся неплохим Феррандо: сомнение было лишь одно - его лирический тенор почти белого тембра, который вполне можно охарактеризовать как моцартовский, обладает небольшой, почти камерной звучностью. Но то, что я услышал на премьере, рассеяло опасения. Ведь и моцартовский оркестр - в своём роде камерный. И поэтому красивый голос Штоды здесь обрёл и необходимую звучность, и кантиленность, и здоровый кураж. Видно было, что он купается в своей партии и получает удовольствие от пения.

Пожалуй, единственный недостаток его вокала - небольшая детонация голоса, что иногда способствовало неточному интонированию. Наименее интересной работой стал Дон Альфонсо в исполнении Геннадия Беззубенкова. Персонаж, который словно пружина должен был раскручивать и нагнетать всю интригу спектакля, делал это весьма иллюстративно, без должной выразительности, и вокально, и драматически. А ведь вся режиссёрская концепция спектакля, тяготеющая к философско-сентиментальной драме, предоставляла богатые возможности этому опытному артисту, чтобы сделать из этой роли маленький шедевр.

Подводя итоги, необходимо констатировать: так, как поступили в Мариинском театре, поступили правильно. А ведь так поступают не все и не всегда… Отсюда сама собой напрашивается мораль: если не петь Моцарта, то ведь никогда его исполнять и не научишься. А весьма солидный премьерный уровень спектакля доказал, что театр - на правильном пути и это его заслуженный успех.

Игорь Корябин

Первая новинка сезона

Мариинский театр, избаловавший в прошлом сезоне своих почитателей тринадцатью премьерами, ныне только к февралю подготовил первую новинку - оперу Моцарта «Так поступают все». Ставить спектакль прибыла бригада итальянцев - художник по костюмам Джованна Аванци (костюмы превосходны), художник по свету Клаудио Колоретти, художник-постановщик с непростым именем Тициано Санти и, наконец, режиссер-постановщик Вальтер Ле Моли. В Петербурге их встречал соотечественник, главный приглашенный дирижер Мариинки, музыкальный руководитель спектакля, любимец петербуржской публики и нелюбимец одного известного музыкального критика, Джанандреа Нозеда. Почему его так любит публика? Может, просто потому что итальянец.

Перед днем премьеры Вальтер Ле Моли пугал всех, заявляя, что «Cosi fan tutte» это вам никакая-нибудь опера-буфф, а серьезнейшее драматическое, философское произведение. Будто в подтверждение слов режиссера началось представление замысловато - утро в неаполитанском кабачке после бурной ночи, разбросаны по полу бутылки, легкомысленные дамы, кавалеры с трудом вспоминают дорогу к дому, не в меру близкие подруги таинственно уходят куда-то, оставляя дона Альфонсо и молодых офицеров в белых масках. Заканчивается увертюра, и маски снимаются, начинается действие, оказывающееся замечательно легким, игривым и радостным. То ли синьор постановщик изволил шутить, то ли передумал по ходу дела, но на сцене начинает твориться высокая комедия, придуманная остроумно, без тени вульгарности. Комический эффект достигается хитроумными режиссерскими ходами, мизансценами, мимикой и движениями исполнителей, часто такими же выразительными и смешными (например, сцена принятия яда в конце первого действия), как в фильмах Овчарова.

Декорации, в целом довольно простые, с преобладанием белого и голубого цвета (белый мрамор и голубое средиземноморское небо, сливающиеся с морем), содержали забавные детали, к примеру, большую вазу, накрытую подушкой - очень удобно утыкаться в подушку, впадая в отчаяние. То Фьордилиджи использует этот предмет, переживая отъезд Гульельмо, а вот уже вазу ставят рядом с Гульельмо, когда тот подсматривает за Фьордилиджи и Феррандо. Будучи уверенным, что его невеста устоит, Гульельмо просит унести вазу. Вазу не уносят, невеста не устояла - и офицер рыдает на подушке.

Но, конечно, важнейшей составляющей спектакля стало превосходное исполнение, прежде всего, Павловской (Фьордилиджи) и Абдразаковым (Гульельмо).

Татьяна Павловская, возможно, лучшее сопрано и уж точно первая актриса театра прекрасно справилась с труднейшей партией. Сочетая в себе взрывной темперамент с красотой и изяществом и будучи обладательницей не только красивейшего, очень выразительного голоса, но яркого комического дарования, Татьяна делает свою неопытную Фьордилиджи совершенно уморительной и обворожительной одновременно - глаз не оторвать. Можно даже в шутку назвать проблемой (только не Павловской, а театра) то обстоятельство, что чтобы не исполняла Татьяна в последнее время, Розину, Эльвиру, даже Дездемону - партия ее героини становится центральной в спектакле. Вот и сейчас кажется, что без нее эта постановка невозможна, ибо потеряет половину своей прелести.

Было особенно приятно после большого перерыва вновь увидеть на сцене Мариинки Ильдара Абдразакова, ныне много и успешно поющего на мировых сценах, обладателя миланского гран-при. Возможности его роскошного голоса кажутся безграничными, и Ильдар использует их весьма умело и корректно по отношению к партнерам. При этом большой и обаятельный Абдразаков очень естественно держится на сцене, играя с явным удовольствием.

Дона Альфонсо, старого философа и большого затейника, исполнял Геннадий Беззубенков, обладатель красивейшего баса. Надо сказать, что во второй картине заело декорацию, и Нозеда был вынужден прервать спектакль, чтобы через полчаса начать сначала. Эта премьерная накладка непостижимым образом сказалась на Доне Альфонсо - великолепно звучавший вначале, после перерыва голос потускнел и остался только крепкий профессионализм, на котором партия и была допета до конца.

Партию Феррандо пел Даниил Штода, похудевший до неузнаваемости. С похуданием сила голоса не возросла, и чтобы услышать красивый тембр и неплохую технику тенора, надо было, особенно в первых картинах, во-первых, старательно вслушиваться, во-вторых, хорошо относиться к Штоде. К финалу стало легче, то ли попривыкли, то ли Даниил распелся. Арии исполнялись не без огрехов, но в целом весьма неплохо. Особо следует похвалить актерскую игру Штоды - не будучи особо наделенным даром лицедейства, артист брал трудолюбием, старательно исполняя все режиссерские задумки, и добился вполне убедительного образа. Так что со Штодой в целом все в порядке, и совершенно излишне было делать его заслуженным артистом республики Северная Осетия-Алания.

Менее удачной как в актерском, так и вокальном отношении стала работа Ирины Матаевой. Была бы роль поменьше, выручил бы «типаж», а так Деспина получилась довольно однообразной. Хотя надо отметить, что нотариус был смешной.

Галине Сидоренко роли достаются не часто (вспоминается только прошлогодний Керубино в «Свадьбе Фигаро»). Тем приятнее отметить несомненно успешную работу. Ее Дорабелла очень удачно оттеняла импульсивную сестру, хорошо звучал голос. Некая неуверенность слышалась в начале спектакля, но ко второму действию все наладилось, а дуэты с Фьордилиджи получались восхитительными. Тут следует сказать, что подлинным украшением спектакля стали безукоризненно, а ближе к финалу просто великолепно звучащие ансамбли, все эти бесчисленные моцартовские дуэты, квартеты, квинтеты. И учитывая, насколько различны голоса солистов, а также вспоминая гибкое, очень бережное звучание оркестра, приходит мысль, что петербуржская публика любит Нозеду не только за то что итальянец.

Парящие в неповторимой музыке Моцарта персонажи спектакля выглядели не застывшими масками (маски сняты в прологе), а совершенно живыми людьми, с отчаянием обретающими опыт. И изнывающие от скуки девицы, и их самоуверенные женихи меняются с каждым поворотом сюжета, отражаясь (как чрезвычайно точно сказал синьор Ле Моли) друг в друге и в зрителях. Что до проступков, то сами виноваты. Да не так уж и важен весь этот флирт, считает постановщик, не уточняя в финале, каким именно образом распределились пары после примирения. А единственно аморальным персонажем получается корыстная и недалекая Деспина, поэтому и захлопываются у нее перед носом двери на последних тактах, праздник не для нее.

Философии не обязательно быть скучной, а драматизму мрачным - в этом секрет создателей спектакля, и вот почему «Cosi fan tutte» - много больше, чем просто опера-буфф. И остается сказать спасибо за праздник постановщикам и артистам и порадоваться, сколь чудесный спектакль появился в репертуаре Мариинского театра.

Сергей Кан

Комментарий редактора

Итак, премьера прошла. В ряде средств массовой информации (газеты «Известия» от 11.02, «Культура» от 14.02 и др.) появились рецензии на спектакль. Надо заметить, что общий настрой рецензентов довольно сдержанный, если не сказать более. Что ж, у каждого свой подход. Многое зависит от того, чего ждешь от постановки этой оперы.

Весьма характерным оказалось недоумение рецензента «Культуры» Е.Третьяковой. Она не «приняла» трактовки своеобразного «пролога» оперы, где герои-мужчины изображены отнюдь не пуританами. Как так, им (мужчинам) можно, а женщинам нельзя? Совершенно очевидно, что стилистическая и жанровая двусмысленность произведения играют злую шутку со зрителем, да и с постановщиками, пытающимися его осмыслить.

В условиях такой неопределенности «Так поступают все» поставить удовлетворительно всегда сложно. По этим же причинам опус зальцбургского гения не стал столь же всеобъемлюще популярен, как «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан» или «Волшебная флейта». Этот вопрос, собственно, затронут и в буклете к премьере. Только не надо искать здесь лишних загадок. Все проще, если иметь смелость в этом признаться.

На этой музыке, безусловно, лежит печать гениальности композитора. Ее ансамбли, плавно перетекающие друг в друга, и мастерство нюансировки восхитительны. Но это восхищение не универсальное, а преимущественно, гедонистическое. Оно сродни смакованию эстета-знатока, рассматривающего бесподобную вещицу, к примеру, Фаберже. Для того же, чтобы стать абсолютно всеобъемлющим шедевром произведению недостает достигнутой самим же Моцартом драматической глубины и широты «палитры» в «Дон Жуане», чистоты и непосредственности чувств «Волшебной флейты», соразмерного соединения изящества, динамизма сюжета и жанровой определенности «Свадьбы Фигаро», и индивидуализированной яркости мелодий во всех перечисленных операх вместе взятых (пожалуй, к этому ряду можно добавить и «Похищение из Сераля»).

На фото:
И.Абдразаков (Гульельмо), Г.Сидоренко (Дорабелла), Т.Павловская (Фьордилиджи), Д.Штода (Феррандо).

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ