Маквала Касрашвили: «В Большом будет молодежная программа»

Маквала Касрашвили: «В Большом будет молодежная программа»
Оперный обозреватель

Сегодня мы предлагаем нашим читателям интервью с выдающейся певицей, солисткой Большого театра, народной артисткой СССР Маквалой Касрашвили. В настоящее время она совмещает певческую карьеру с административной – является управляющей творческими коллективами оперной труппы Большого театра. Это добавляет интереса к нашей беседе, ибо кроме чисто художественных вопросов, мы получили возможность побеседовать и с одним из руководителей оперы нашего главного театра, сейчас переживающей не лучшие времена: мало новых постановок, мало и текущих спектаклей в афишах. Конечно, во многом виною тому экономический кризис, проблемы с реконструкцией театра и другие организационные проблемы, которые всегда есть у такого рода огромных коллективов. Тем не менее, услышать мнение как бы «изнутри» театра весьма любопытно.

Маквала Филимоновна, в первую очередь хотелось бы поблагодарить Вас за то, что нашли время для встречи: Вы действующий администратор и активно поющая солистка, и мы понимаем, что это совсем было не просто сделать.

Да, время приходится выкраивать. Но я рада побеседовать с представителями вашего журнала, поскольку в России, увы, так и нет до сих пор профессионального чисто оперного издания. Считаю, что это большой недостаток – наши российские оперные певцы и оперные театры заслуживают того, чтобы их деятельность освещалась в прессе более всесторонне, чтобы был серьезный, профессиональный анализ творчества.

Мы пытаемся компенсировать недостаток такой информации. Тем более, что Интернет сейчас развивается активно, молодежь особенно – вся там, поэтому мы прилагаем всяческие усилия на развитие этого направления.

Да, в Интернете это особенно важно. Ибо там – много анонимной, безответственной информации проходит.

Очередной, 223 сезон Большого тетра подходит к концу. Испытываете ли Вы удовлетворение его итогами?

Говоря об итогах, начну с премьеры «Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Опера была поставлена главным дирижером нашего театра Александром Ведерниковым и известным режиссером Эймунтасом Някрошюсом и впервые показана в городе Кальяри, на острове Сардиния в апреле прошлого года. А с осени эта работа уже как совместная российско-итальянская постановка вошла в репертуар Большого театра. Вам, конечно, известно, что о режиссуре разные мнения высказывались. Многие хорошо помнят светлановскую постановку этой оперы на основной сцене Большого более двадцати лет назад и сравнивают…. Как руководителю оперной труппы мне не удобно давать оценку нынешнему спектаклю. Скажу лишь: мне всегда казалось, что центральная партия Февронии написана для сильного, драматического сопрано, тем более что оркестровка Римского-Корсакова по мощи близка к вагнеровским операм. Не случайно в прошлые годы ее пели Тамара Милашкина, Галина Калинина, ваша покорная слуга… В нынешний спектакль введены голоса более легкие, более лирические. Такой вариант вполне допустим. С другой стороны, во всех партиях этой оперы нет высоких, крайних нот, они написаны преимущественно для среднего регистра, а озвучивать центр должен крупный, сильный голос, гармонично вливающийся в оркестровку и композиторские интонации. Надо также иметь в виду, что на новой сцене, где все последние годы идут спектакли Большого театра, ощущается акустический дисбаланс между сценой, оркестровой ямой и зрительным залом. При такой акустике голоса, особенно лирические, легкие, выхолащиваются, теряют свою индивидуальную окраску. Это проблема, которую пытаются решить дирижеры, но не всегда удается. Этим, возможно, объясняются некоторые упреки со стороны критиков. Хотя, на мой взгляд, музыкальная сторона новой постановки – на хорошем уровне. Последние спектакли, прошедшие уже в мае этого года, показывают, что баланс между оркестром и певцами постепенно выравнивается, голоса звучат ярче, чем на премьере. Что касается режиссуры, то мне лично кажется, что здесь не хватает русского духа, столь важного для такой глубоко национальной оперы. Это мое личное субъективное мнение. К сожалению, не состоялась запланированная на весну премьера оперы «Отелло». Причина исключительно финансовая, связанная с экономическим кризисом, а не творческая, как пишут некоторые критики, мол, «некому петь партию Отелло». У нас есть кому петь – это Бадри Майсурадзе и Виталий Таращенко, но постановка требовала огромных, астрономических денег, а в условиях кризиса приходится экономить.

Театр вернется к этому проекту позднее, когда финансовая ситуация выправится?

Мне лично кажется, что «Отелло» обязательно прозвучит на сцене Большого театра. Были мысли дать оперу в концертном исполнении, но потом отказались, в частности, предвидя неадекватную реакцию нашей критики и желтой прессы, охочей до всяких нелепых интерпретаций происходящего в Большом. Надеюсь, к этой идее еще вернемся. Как я сказала, у нас есть замечательные исполнители главной партии, они успешно ее исполняли в европейских театрах, находятся в хорошей форме и будет обидно, если им не доведется выступить на сцене родного театра, коего солистами они являются.

Но, кажется, Бадри Майсурадзе – тенор не драматический, а скорее лирико-драматический?

Чисто драматические тенора в наше время практически не встречаются. Я хочу сказать, что многие известные певцы начинали как лирические тенора, например, Анджапаридзе, Соткилава, а потом переходили на репертуар драматических теноров. Да и другие голоса. Я помню, у нас в театре был Алексей Большаков – ультралирический баритон, но он пел Риголетто и при том весьма успешно, прекрасно пел! Все зависит от мастерства, техники, подачи звука, от внутренней музыкальности и интеллекта, от артистизма и харизмы певца, от того, есть ли в нем нечто такое, что он способен выразить. По природе своего голоса Майсурадзе все же больше тяготеет к репертуару драматического тенора. Он, кстати, успешно пел в Большом партию Радамеса, с которой могут совладать только крепкие тенора. Когда ему в первый раз предложили спеть Отелло, он поначалу сомневался, получится ли у него эта очень сложная партия, поделился своими сомнениями с Вишневской. Галина Павловна дала мудрый совет: «В музыке все уже выражено композитором, достаточно петь, не пережимая, и не поддаваясь эмоциям так сказать, «петь с умом» - передавать только то, что хотел сказать композитор». Я думаю, это должно быть правилом для всех певцов. Оно особенно применимо к партии Отелло, которая провоцирует исполнителя на излишние страсти и эмоции.

Майсурадзе числится солистом Большого театра, но выступает здесь крайне редко.

Бадри очень востребован за границей, где и поет большую часть времени. Кроме того, он в основном специализируется на итальянском классическом репертуаре – Верди, Пуччини, веристы и т.д. На сцене Большого театра он поёт в основном итальянский репертуар.

Чем еще запомнится этот сезон Большого?

Активным вводом молодых и зрелых солистов театра в новые для них спектакли, особенно во второй половине сезона. Елена Зеленская спела заглавную партию в «Турандот», Олег Кулько выступил в партиях Германа и Самозванца, Светлана Шилова - спела партии Марины Мнишек и Любаши, Марина Лапина – выступила в партиях Абигайль и Турандот. Певцы должны регулярно выходить на сцену. Если у них долгое время нет практики выступлений, нет перспективы творческого роста. Я всегда перед собой вижу задачу: помогать, особенно молодым и перспективным, раскрыть свой потенциал. Надо смело доверять молодым. Не так давно в Большом зале консерватории прошел концерт оркестра Большого театра, где исполнялся первый акт оперы «Травиата», и в партии Виолетты очень успешно дебютировала Анна Аглатова. Для нее это выступление стало важным творческим этапом. Вспоминаю, как я сама впервые в 27 лет спела Тоску. Вокруг было много разговоров, что, мол, еще молода для такой партии, может сломать голос и т.п. На все эти стоны Борис Александрович Покровский ответил: «Касрашвили больше лет, чем Тоске». Конечно, тогда эта партия Тоски была для меня очень сложная.

Но Вы успешно преодолели трудности.

Чтобы преодолевать естественные для молодого артиста трудности, мало одного голоса. А еще есть и голова. Необходимо овладевать разными качествами, без которых нельзя успешно выступать на оперной сцене. Преодоление сложностей, с которыми я столкнулась, дебютируя в «Тоске», помогли мне в дальнейшем творчески расти, набираться мастерства, и, слава Богу, я уже 43 года на сцене Большого и все еще могу петь такие сложные партии как Тоска и Турандот. Если не доверять молодым, не предоставлять им возможности реализовать свои способности, то можно легко загубить талант.

Как и кем в Большом решаются вопросы по составу исполнителей?

Перед каждой новой постановкой музыкальный руководитель и режиссеры предлагают кандидатуры и устраивают прослушивание. В прослушиваниях участвуют как солисты театра, так и певцы, приглашаемые со стороны. Стараемся задействовать в первую очередь своих солистов. В спектаклях нашего театра нередко поют и певцы из других российских театров, из-за рубежа – как приглашенные солисты.

На какой срок осуществляется планирование по составам? На Западе многие театры знают на пятилетку, кто и в какой день у них будет петь.

У нас на сезон планируется, не больше, поскольку у нас есть постоянная труппа, у нас репертуарный театр. На Западе, где на главных партиях только гастролеры, там, конечно, они хотят уверенности, стабильности на более длительный срок. Мы не стремимся перейти на такую практику, в репертуарном театре есть свои преимущества. Да и по финансовым соображениям пока не можем себе этого позволить.

По нашим наблюдениям, в афише театра мало оперных спектаклей, скажем, в марте – всего пять, в июне – такая же картина. Почему так?

Не вы первые это заметили. Этот вопрос обсуждается в театре, и, надеюсь, ситуация будет исправлена. Но что касается конкретно июня и остальных летних месяцев, то оперная труппа активно гастролирует. Мы только что возили в Японию «Евгения Онегина» и «Пиковую Даму», в театр «Ла Скала» везем «Евгения Онегина», а еще предстоят выступления на фестивале в Словении. Возим русские оперы, поскольку Большой интересен в мире именно этим – эталонным исполнением русской классики. Хотя мы вывозили на гастроли за рубеж и такие шедевры западноевропейской оперной классики как «Турандот», «Аида», «Макбет» и был громадный успех.

Где и как Вы находите молодое пополнение в оперную труппу? Раньше ведь были всесоюзные конкурсы в труппу, в несколько туров и т.п.

Это сегодня проблема. К сожалению, многие талантливые певцы боятся идти в Большой, возможно, считая, что не смогут соответствовать высоким требованиям нашего театра. Чтобы решить проблему, планируем развивать молодежную программу, может быть, восстановим стажерскую группу, которая когда-то была в нашем театре, будем искать таланты и в Москве, и в других городах. Я считаю, и, думаю, не только я одна так считаю, что в Большом театре должны петь лучшие… Еще рано говорить о деталях этого проекта, но, надеюсь, вы скоро обо всем узнаете – это будет наподобие молодежной программы «Метрополитен». Если состоится эта программа, мы будем и сами заниматься поиском молодых дарований, и не только в Москве, но и по всей России. Конкурсов в труппу не проводим. Но устраиваем кастинг на каждую новую постановку. Те, кто успешно выступают в новых спектаклях, потом могут получить приглашение и в штат. У этой проблемы есть и другой аспект. Действуют штатные ограничения, и мы часто не можем пригласить талантливого певца или певицу за неимением свободной вакансии. В то же время есть артисты, которые давно работают в театре. В свое время они заслуженно пришли и хорошо работали, но время идет….Нынешнее трудовое законодательство мало чем отличается от советского, и совсем не просто уволить или перевести на пенсию кого-либо, кто уже не может держать форму, теряет уровень профессионализма.

Как сочетается работа артистов в репертуарном театре с гастрольными соблазнами?

У нас многие работают по контракту в зарубежных и российских театрах, и когда формируем планы по составам, всегда просим солистов обозначить сроки своих гастрольных выездов, заранее. Если просят освободить какое-то время для гастролей, то мы, по возможности, идем им навстречу.

Кого за годы своего руководства оперной труппой Вы можете назвать наиболее ценными приобретениями?

Прежде всего это Екатерина Щербаченко, которую я сначала рекомендовала на постановку «Войны и мира» и Анна Аглатова, которую брали для участия в постановке «Фальстафа». Последнюю я сначала слышала в классе Рузанны Лисициан, она мне очень понравилась, и я ее рекомендовала. Они обе совсем молодые: Щербаченко закончила Московскую консерваторию, а Аглатова еще тогда была студенткой. Обе очень успешно выступили в партиях, на которые их приглашали, но в штат были зачислены не сразу, по прошествии нескольких сезонов, уже спев несколько ведущих партий. Еще приобретение, я считаю, это Эльчин Азизов, выпускник центра Вишневской, баритон с ярким тембром и сценическим темпераментом, что всегда большая редкость. Сейчас со штатными солистами тоже заключается контракт от одного до трех лет с возможным продлением, а не как раньше – пожизненно. Это большое преимущество – если человек себя оправдывает, творчески стабилен, растет, мы продлеваем с ним договор.

Поддержание вокальной формы – персональная забота вокалиста или театр что-то делает для этого?

В общем-то поддержание профессиональной формы – это первостепенная забота самого солиста. Как правило, все они продолжают ходить к своим консерваторским профессорам или частным педагогам. Но если возникают какие-то трудности, я тоже с ними занимаюсь, слушаю, стараюсь что-то подсказать, помочь. Кроме того, необходимо вовремя поддержать молодого солиста, у многих ведь бывает заниженная самооценка, слишком требовательны к себе, или просто боятся, не верят в собственные силы.

А с завышенной самооценкой часто приходится сталкиваться?

Бывает…

А как Вы оцениваете молодежь – не только в Большом театре, вообще. Чего не хватает молодому поколению?

Увы, элементарных профессиональных навыков не хватает. Очень часто оканчивают консерватории, так и не научившись петь по-настоящему. Выпускник должен владеть профессией, а мастерство нарастает уже в процессе творческой деятельности. Но минимум должен быть: полный диапазон, выровненные регистры. А это, увы, бывает очень редко. Хороших, перспективных голосов немало, но многие недоученные, с изъянами. Если данные феноменальные, мы иногда идем на риск, берем даже таких людей, потом правда с ними много проблем – приходится учить, доводить до кондиции уже что называется в условиях производства. А это совсем непросто – и человеку такому самому тяжело, прежде всего, психологически, потому что он видит, что хотя и числится в театре, а не у дел, нельзя его еще на сцену выпускать. Но некоторые такие рисковые варианты дают результат: человек начинает расти, учится, совершенствуется. Если голова на плечах есть – то все получится.

Недоученность – проблема в большей степени учеников или учителей?

Трудный вопрос. Это все взаимосвязано. Иногда хороший педагог никак не может найти подход, установить контакт, научить, что-то передать ученику. Но мне кажется, что все-таки в большей степени проблема в учениках – в их хваткости, внимательности, восприимчивости, в желании учиться. Для обучения вокалу тоже нужна особая голова, особая предрасположенность: не только голос, как физиологическая данность, но и вокальные мозги.

Вы занимаетесь с Вашими молодыми солистами, пестуете их, а потом они уезжают за границу, оставляют Большой театр. В советские годы Большой – это была вершина карьеры любого отечественного вокалиста. Теперь ситуация иная.

И сегодня многие почитают за честь спеть в Большом. Это улица с двусторонним движением. Да, от нас уезжают, но и к нам приходят солисты. Петь в Большом – это по-прежнему престижно. И певцы уровня, скажем Фурланетто, который выступал у нас в «Набукко», пели и будут впредь петь в спектаклях Большого.

Кого в труппе сейчас не хватает, каких голосов?

В выдающихся голосах всегда есть недостаток. Если даже в труппе десять сопрано, но появился новый, выдающийся голос, мы должны приглашать, привлекать и не упускать. Традиционно испытываем дефицит крепких драматических голосов – впрочем, как и все театры, это общая проблема. Я бы пригласила какую-нибудь яркую певицу на Кармен. Хороший лирический тенор бы тоже не помешал.

Ваша команда – Иксанов, Ведерников, Касрашвили – в Большом уже почти целое десятилетие. Эпоха, можно сказать! Какие проекты можете отнести к наиболее удачным?

Сделано очень много. Наиболее удачные постановки, на мой взгляд, это – «Адриенна Лекуврёр», «Турандот», «Огненный ангел», «Евгений Онегин», «Пиковая Дама», «Летучий Голландец». Первая опера была особенно ценна замечательной музыкальной работой театра, сам же спектакль – очень красивый, это перенос из «Ла Скала». Две другие – постановки талантливейшей Франчески Замбелло. В чем-то можно с ней не соглашаться, но мне кажется, это были вехи в истории театра. «Евгений Онегин» - очень удачный спектакль. Я много пела эту оперу, в самых разных театрах вплоть до «Метрополитен», тоже придерживаюсь классических традиций. Может быть я пристрастна, поскольку сама пою в постановке Чернякова. Никогда не предполагала, что буду петь партию второго плана. Но Черняков меня убедил: он сказал, что хочет создать образ Лариной, в котором сильно драматическое начало. Работая в этом спектакле я получаю огромное творческое удовлетворение. С режиссерской профессией в опере сейчас непросто. Покровский, который остается для меня непревзойденным оперным режиссёром, очень бережно относился к музыкальной драматургии композитора, как бы новаторски не были его постановки. Его «Руслан и Людмила», «Мертвые души», «Игрок», «Отелло», «Млада», «Орлеанская Дева» - подлинные вершины оперной режиссуры. Как он работал с певцами!!! У Дмитрия Чернякова есть свой почерк, его постановки всегда узнаваемы. Как мне кажется, его новое прочтение «Евгения Онегина» очень талантливо, интересно сделано и убеждает. Его работа очень тщательная, он работал над каждым поворотом глаз, головы, над каждым жестом, и это сотворчество доставило огромную радость всем участникам спектакля.

Что нас ждет в следующем сезоне?

Впервые в Большом будет поставлен «Воццек» Альбана Берга, над этим спектаклем работают Черняков и дирижер Теодор Курентзис – это осенняя премьера. А весной в репертуаре тоже впервые появится «Летучая мышь». В более отдаленной перспективе появится «Дон Жуан».

«Воццек» - хороший выбор для Большого? Это же очень сложная музыка – и для исполнения, и для восприятия.

Да, это очень сложная опера. Это будет эксклюзив, но это и очень интересная работа для солистов оперы Большого театра и подарок для знатоков и ценителей оперы.

Что Вы скажете относительно приглашения Михаила Фихтенгольца в Большой театр на планирование оперного репертуара?

Я думаю, что это хорошая идея. Я знаю его как профессионала, очень хорошего музыканта, с огромной эрудицией, и понимающего в опере. Один из его последних проектов – генделевский «Роланд» - это был высочайший класс. Если он принесет в Большой новые идеи, новый разнообразный репертуар – это будет замечательно.

Если бы Вы планировали репертуар, каким Вы его видите в Большом в идеале?

Русский репертуар должен доминировать – это лицо Большого театра: мы должны ставить русскую классику. Я бы хотела, чтобы появлялись не только признанные шедевры, но и что-то забытое, возможно, незаслуженно забытое из отечественного репертуара. Пример постановок «Млады» и «Орлеанской девы» в 1980-х говорит в пользу этой линии: это были очень удачные работы, и музыка, как выяснилось – гениальная! А не исполняется! Думаю, надо будет в перспективе восстановить эти спектакли, тем более, что это замечательные работы Бориса Покровского. Надеюсь, появится из русской классики что-то такое, что никогда не ставилось в Большом. В отношении западного репертуара могу сказать следующее. Я всю жизнь пела Верди и Пуччини, и я привержена, конечно, этому репертуару – это фундамент оперного театра, мне бы хотелось, чтобы произведения этих композиторов больше были представлены у нас. Например, в Большом никогда не ставилась «Манон Леско» - а ведь произведение прекрасное во всех отношениях! Оперы эпохи бельканто также у нас редко ставятся – незаслуженно редко.

Ходите в Москве в другие оперные театры? Что-то задело: понравилось или может быть наоборот?

Стараюсь ходить, хотя с моей загруженностью это совсем не просто. В Театре Станиславского слушала «Лючию», была потрясена работой Хиблы Герзмавы: это бесспорная удача, думаю, что она – одна из лучших исполнительниц этой партии и не только у нас. Неизгладимое впечатление произвела на меня и ее Виолетта. Прекрасная певица, и все время растет в своем мастерстве, дошла уже до больших высот.

Не планируете пригласить ее на какие-то выступления в Большой?

Мы планировали несколько лет назад пригласить ее на постановку «Травиаты», но из-за сложностей с режиссером-постановщиком этот проект вообще не состоялся к сожалению. А вообще я с удовольствием видела бы Хиблу на сцене Большого.

Гастроли «Ла Скала» на сцене Большого все-таки состоятся?

Обязательно. Когда откроется основная сцена после реставрации, будут большие гастроли миланской оперы. А пока мы везем к ним своего «Онегина».

Ваш прогноз развитию оперы в мире.

Думаю, и на Западе, и у нас уже все «наелись» радикальных постановок, сыты переносами из эпохи в эпоху, какими-то изощренными вещами. Поэтому, мне кажется, уже наметился поворот к традиции, к возвращению к классическим постановкам. И это не может не радовать. Режиссеры должны уметь находить новое, не разрушая старого, не разрушая музыкальные произведения как таковые.

Беседовали Владимир Светозаров и Александр Матусевич

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ