Эту публикацию наш журнал приурочил ко дню рождения Йонаса Кауфмана (10 июля) – одного из наиболее популярных нынче теноров. Наш корреспондент Татьяна Елагина является большой поклонницей его таланта, этим объясняется тот восторженный пафос, которым насыщена эта статья. Однако наш журнал придерживается принципа свободы высказывания, при этом подчеркивая, что мнение автора публикации и редакции могут не всегда совпадать.

Активным интернет-меломанам в последние два-три года стало известно – объявилась новая сетевая болезнь, называется кауфмания, или кауфманомания – как больше нравится. Заражаются больше дамы, но и многие мужчины отдают дань восхищения тенору Йонасу Кауфману, и есть за что.

А поскольку мировая сеть не знает границ и расстояний – просто вижу слёзы и слышу плач тысяч уже Фукусимой напуганных и страдающих японок, когда знаменитый баварец заранее, ещё в апреле объявил о своём отказе участвовать в гастролях Метрополитен-опера в Японии.

В графике артиста, расписанном на пять лет вперёд, образовались почти месячные каникулы, которые вскоре начали таять и заполняться сюрпризами для поклонников в других странах. Несчастье одних обернулось радостью других – диалектика!

Повезло первому городу в рабочей географии певца – Саарбрюккену, где 3 июня Кауфман вместе с супругой меццо-сопрано Маргарете Йосвиг исполнил «Песнь о Земле» Г.Малера. Потом возникла «Богема» в Цюрихском оперном театре, с которым у Йонаса тоже был многолетний творческий «роман». Валенсия заполучила для «Фиделио», пожалуй, лучшего современного Флорестана.

Про то, что ещё есть окошки в расписании героя, и как бы украсило его имя «Звёзды белых ночей» в Мариинке, некоторые в России тихо мечтали… Но наша административно-театральная машина так неповоротлива! Где уж! И вдруг 15 июня на сайте Мариинского театра появилась «бомба» - «25 июня Йонас Кауфман в Вагнер-Гала». Энергия маэстро Гергиева побеждает любые бюрократические препоны!

Под стать главной приманке праздника и объявленная партнёрша – Аня Кемпе, замечательная вагнеровская сопрано, прекрасная Леонора в «Фиделио» Бетховена. Но интрига сохранялась ещё некоторое время, при слове «Гала» думалось про сборный концерт из арий и дуэтов. И лишь дней за пять всё стало ясно: «Валькирия», 1-е действие и Сцены из 2-го действия в концертном исполнении. То есть – вся партия Кауфмана- Зигмунда, которого, как известно, убивает в конце 2-го действия Вотан-отец. Ещё лучше! Услышать наяву, сравнить с только что блистательно прошедшей в Метрополитен-опера постановкой, которую видели миллионы во время мировой трансляции в кинотеатрах 14 мая (в России проблемы со спутником связи, увы).

Первый восторг – акустике Концертного зала «Мариинский». Он не очень велик изнутри, но хорошо просчитан. Слышно всё и везде, как говорят. Оказавшись на специфическом месте позади оркестра, явно для дирижёрских поклонников, слегка приуныла. Мало того, что не увижу лица Кауфмана, его мимики, ещё и могучая двойная медная группа прямо подо мной – соло для труб и всех остальных.

Но при первых же бурных пассажах вступления страхи рассеялись, удивительный баланс звучания! А далее благодарность к Пресс-службе Мариинского театра за «оркестровое» место всё росла – не каждому удаётся наблюдать волшебство изнутри, глазами соучастника.

Не соглашусь с коллегой из «Известий», которой показалось, что Йонас Кауфман «выглядел усталым и берёг свой умопомрачительный голос». Лишь первая фраза имела оттенок робости, кстати, соответствующей сюжету. А далее один из самых «фоничных» теноров всё более доказывал, что любая наилучшая современная звукозаписывающая техника пока перед природным натуральным звучанием – как механический Соловей из сказки Андерсена перед живым лесным. Ощущение темноты и необычайной плотности тембра создавало иллюзию, что этот голос можно потрогать, он материален. Его не удавалось перекрыть самым мощным тутти оркестра, а очень естественно звучавшая низкая тесситура в сочетании с роскошными верхами были убедительны. Порой подчёркнуто звонкие согласные Кауфмана чуть рикошетили от потолка и стен.

И, в отличие от ещё звучащей в ушах трактовки Ливайна из Мет, никакой «итальянщины», этих фирменных чуть со слезой продуманных акцентиков. Совсем другой Вагнер звучал – северный и суровый, как ветер с Финского залива за стенами здания.

Певцы стояли позади оркестра, поэтому мне в 1-м действии досталось смотреть спину Зигмунда, иногда чеканный профиль. Но и спина артиста в безупречном фраке оказалась выразительной, на канале Arte такое не покажут. Он весь вибрировал во время пения, как дека струнного инструмента, почти неуловимо глазу. Немного странным показалось, что со своей Зиглиндой этот Зигмунд мало контактировал. Опять в глазах картинка последней постановки – сколько страсти и нежности, пластическое единство в дуэтах с Эвой Марией Вестрбрук там, и какая-то почти отчуждённость от Ани Кемпе, чья Зиглинда ещё моложе и стройнее, и краше той, и так замечательно безупречно поёт, и лучезарно сияет, и любит своего брата-соблазнителя. А в ответ получает лишь изредка поворот головы и дежурную улыбку. Подлинной «Зиглиндой» для Кауфмана в тот вечер стал Валерий Гергиев.

Сидеть прямо напротив маэстро – испытание не для слабонервных! Играть и петь с таким дирижёром могут только большие профессионалы. Чуть уровень пониже – выпадешь из процесса, утонешь! Никаких «школьных» показов солистам, оркестру, где ауфтакт, где сильная доля – сами всё должны знать, а он как демиург, творит магию. Поэтому даже опытнейший Кауфман, с только что спетыми восемью спектаклями «Валькирии» и нотами перед глазами, был как натянутая струна, между дирижёром и солистами словно шёл ток. И этот поединок двух мощнейших энергетик, скрещивающиеся взгляды Фауста (Кауфмана) и Мефистофеля (Гергиева) – кто кого. Да, в туттийных местах, коими изобильна вагнеровская партитура, возникал образ Девятого вала, но звуковая волна мощно подхватывала на грани, не топя певцов окончательно, а придавая драйв, и держа нервы в напряжении.

Исполнение получилось максимально очищенным от драматургии, хитросплетения либретто отошли на задний план. Даже мелкие бытовые детали, которые позволял себе певец – постоянное прихлёбывание воды из бутылки, бонбоньерка на пульте, из которой он таскал мармеладки для смягчения горла, не портили впечатление. Лишь когда в конце 1-го действия артист совсем забылся и знакомым по рекламным роликам к CD жестом стал прикрывать правое ухо, дабы лучше контролировать самого себя, подумалось, что, возможно, архитектура и акустика помещения, идеального для «фондовой» звукозаписи, провоцируют его на рабочее студийное поведение.

А как играл оркестр! Впервые рассмотрела прославленный мариинский коллектив так близко и подробно. Медь несколько раз киксанула, было дело. Но в целом звучали благородно, строили. Зато струнные – Песнь песней! Достаточно молодой состав, старше сорока лет - единицы. Особая симпатия группе альтов. Наконец мои слуховые фантазии, что тембр Кауфмана именно этому инструменту наиболее сродни, оправдались. Когда лейтмотив Зигмунда подхватывал идеальный терпкий унисон альтовой группы, получалось звуковое единство и состязание одновременно.

Ещё один момент удалось подсмотреть. Молодой парень - литаврист так нежно щекой и губами гасил мембраны своих инструментов на пиано, чтобы не испортить общую гармонию.

Из трёх наших солистов приятным открытием для меня стал Михаил Петренко - Хундинг. Сочный красивый бас, осмысленная фразировка, приличное даже на фоне природных немцев произношение. Он смотрелся юным среди остальных певцов, но этот «изъян», как известно, сам очень быстро проходит.

Достойно прозвучала заслуженная солистка Мариинского театра Лариса Гоголевская – Брунгильда, чьё сопрано, такое мощное и густое, что могут позавидовать многие меццо. А Михаил Кит – Вотан здесь лишь обозначил свой благородный голос, слишком мало ему было отпущено фраз.

Шквал оваций вставшего в едином порыве зрительного зала венчал завершение концерта. В зале присутствовали члены жюри проходившего в эти дни XIV Международного Конкурса им. П. И. Чайковского – Иляна Контрубас, Райна Кабаиванска, Рената Скотто. Три гранд дамы мировой оперы, судя по их аплодисментам, присоединялись к восторгам Петербургской публики.

И всё же были в зале свободные места, и была некая нервозность после концерта, так как здесь же должно было начаться выступление другого приглашённого звёздного солиста – выдающегося австрийского пианиста Рудольфа Бухбиндера. Фортепианная публика прождала лишний час, хотя сразу было ясно, что за 2 часа никак не получится исполнить нужную часть «Валькирии» с антрактом.

Опять повторилась Московская история декабря 2008-го, когда Кауфман спел с Дмитрием Хворостовским концерт в Кремлёвском дворце. Успех, бурное одобрение присутствующих, но почти полное отсутствие рекламы, широкого освещения в СМИ. И национальная гордость Германии, билеты на спектакли-концерты которого раскупаются за полгода вперёд, а видеотрансляция прошлогодней июльской «Тоски» из Баварской оперы собрала на площади в три раза больше народу, чем передававшийся по соседству футбольный финал Испания-Германия, оказывается в роли рядового гастролёра. Хотя количество российских поклонников Йонаса Кауфмана медленно, но верно растёт, несмотря на то, что его практически нет «в телевизоре» и на радио.

Захочет ли певец ещё раз вернуться к нам, теперь наверняка зная заранее, что звёздный мировой статус при пересечении российской границы им утрачивается? Хотелось бы верить, редчайший для тенора интеллект Кауфмана и его служение настоящей Музыке общеизвестны и не вызывают сомнений. А как раз это, а не гламурную мишуру, у нас всегда умели ценить, особенно в Санкт-Петербурге.

Санкт-Петербург — Москва

На фото (Екатерина Беляева):
Йонас Кауфман

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru