20 сентября в рамках перекрестного года России и Германии в концертном зале Мариинского театра состоялся сольный концерт Кристины Шефер (сопрано), партию фортепиано исполнил Эрик Шнайдер.

В начале выступления на сцену поднялся консул Германии со вступительной речью. У наших стран много темных страниц в истории, но нынешнее время диктует миротворческие правила сосуществования людей на планете, и поэтому необходимо искать точки соприкосновения в обеих культурах. Такой «точкой» была выбрана музыка Франца Шуберта и его вокальный цикл «Зимний путь» на слова Вильгельма Мюллера, написанный в 1827 году незадолго до смерти композитора. Ведь именно это сочинение как никакое другое способно обнажить эмоции страдания, печали, горя, но также и надежды, просветления. Особенным поворотом явилось «женское» исполнение цикла, ранее известное сугубо мужской интерпретацией.

Возможно, это еще более подчеркнуло идею стремления к миру и созиданию, к которым стремятся наши народы. Ибо название года Германии в России гласит: «Вместе строим будущее».

Учитывая, что культурная программа обеих стран насчитывает более 100 различных событий, проходящих в различных городах России, обозначим прошедший концерт как яркий штрих, иллюстрирующий тенденции современной культурной жизни Германии.

Исполнительница взяла вектор на пение-состояние. Это размышление над оттенками человеческих страданий, его детальное преломление в музыкальном искусстве. Слуховые рецепторы просили более разнообразной динамической картины, учитывая что «Winterreise» шел весь целиком, без антракта. Однако, такова специфика сочинения. Здесь нет привычной кульминации, динамических прорывов и спадов.

Драматургия вокального цикла продвигается по нисходящей линии как лабиринт, который закручивается в спираль, уходя в никуда. В этом моменте, кстати говоря, можно уловить определенное сходство с подачей образов барочной оперы Глюка «Орфей и Эвридика» — путешествие к запредельным мирам и тонко поданная тема этого пути. Вспомним, с другой стороны и «Человеческий голос» Франсиса Пуленка, обнаженные высказывания и переживания главной героини.

К слову говоря, в творческом портфеле певицы присутствует внушительный список исолняемых партий: Керубино («Свадьба Фигаро») и Донны Анны («Дон Жуан»), Джильды («Риголетто») и Виолетты («Травиаты»), наконец — Софи («Кавалер розы») и Лулу («Лулу») и др. Возможно, проработанный таким образом материал и дал возможность своеобразным путем переосмыслить шубертовское творение.

Напомним, что в цикле нет определенного сюжета, который бы продвигал действие. Поэтому главным скрепляющим фактором в музыкальной ткани является мелодическое разнообразие, австро-немецкая вокальная лирика, а также тональное, интонационное объединение номеров, и несколько лейтобразов фортепианной парти .

Такова первая композиция «Спокойно спи», медленно разворачивающая на основе народного мелоса печальное состояние героя. Исполнительница здесь «нащупывает» вокальные контуры, которые будут все более ярко проступать с каждой новой композицией. Через стремительный «Флюгер» по-другому прикасаемся к «Застывшим слезам»; кричащие вокальные верхи в диалоге с инструментом рождают образ женских слез и страданий, необычно новый по звучанию. Зарисовка «Липа» играет красками одноименного мажоро-минора. Декламационная по содержанию, она служит ярким примером непрекращающегося диалога голоса и инструмента. Аккомпанемент растворяется в вокальных образах и является их отражением.

Следующие два номера «Водный поток» и «У ручья» представляют нам мир воды как символ человеческих страданий и слез. Вокальные эмоции – обреченность, стагнация, душевное угасание – затормаживают и следующую быстротемповую композицию «Воспоминание». Исполнительница как будто нарочито придерживает техничные эпизоды, чтобы не зациклиться на физической составляющей. «Блуждающий огонёк» интонационно возвращает нас к композиции № 1, палитра обогащается секундовыми интонациями в медленном темпе: «все ручьи сольются в море, скорби все в сырой земле», продлевая это состояние и в следующем «Отдыхе». Композиция «Весенний сон» — это мир хрустального фортепианного звука, где господствуют верхи, а низов практически не чувствуется. Голос при этом как бы парит над инструментом, еще более акцентируя состояние слепых мечтаний и состояние забвения. Первая часть цикла завершается «Одиночеством», где нет ярких оттенков, есть лишь многочисленные блики темного цвета. На ноте отчаяния завершается эта часть рассказа.

Во второй части штрихи становятся всё более крупными, а фон более размытым. Песенно-танцевальный характер «Почты» полон размышлений, однако продолжительные вариативные высказывания, полные бравады, натыкаются на зловещее «Зачем?» и постепенно угасая, приходят к минорным настроениям в зарисовке «Седины»: «О сколько я страдал ночей, и в муках не старею».

«Ворон» - пожалуй, единственная композиция, которая на мой взгляд является сугубо мужской по образности. И здесь исполнительница, кажется, не справилась с энергетикой номера. Даже стихи и их преломление навевают определенный зрительный ряд: «Ворон, странный черный друг, что ты здесь витаешь? Скоро мой холодный труп растерзать ты чаешь?»

Однако в последующем номере «Последняя надежда» проявляется динамизм вокальных интонаций, сродни легким дуновениям ветерка, изображенных в фортепианной партии. Подчеркну, что женская версия добавляет большинству композиций цикла множество тонких штрихов.

Следующая последовательность номеров на последнем витке как бы еще раз прокручивает все средства выразительности.

При прослушивании зарисовки «Путевой столб» приходит мысль о том, как хорошо все-таки слушать такой цикл не в переводе, что породило бы еще большую степень депрессии у воспринимающего, в то время как немецкий язык привносит определенную долю отстраненности и возвышенности восприятия. Чего, например, стоят вот эти строки: «Я пойду иной дорогой, где запретен путь назад…»

В отличие от первой части, вторая усугубляется более низким регистром, в который вынужден спускаться светлый тембр сопрано, словно в темницу. Таковы, к примеру композиции «Бурное утро», «Постоялый двор». Временами вокальная партия вырывается наверх и застревает там на какое-то время, но лишь для того, чтобы продемонстрировать отчаяние. Излюбленное сопоставление мажоро-минора, символизирующих призрачные «блики счастья», возвращается в композиции «В деревне».

Франц Шуберт, явившись нам романтиком в чистом виде, до конца несет слушателю всепоглощающую идею успокоения в искусстве музыки. Так в предпоследней композиции «Бодрость» говорится о том, как можно победить безответную любовь: «Если сердце вдруг вздохнет, песню запеваю». Ярким завершением этой идеи является заключительный номер «Шарманщик»: «Хочешь, будем вместе горе мы терпеть? Хочешь, буду песни под шарманку петь?» Вокальная линия минимизируется до скромного неприхотливого народного мотива, который медленно, но верно повторяется вновь и вновь, как навязчивая идея, не желающая оставлять разум и тело. В завершении голос и вовсе растворяется в фактурных фигурациях шарманки и на этом завершает свой тернистый путь.

Резюмируя вышесказанное, можно согласиться, что современная интерпретация, поданная Кристиной Шефер, оказалась интересным сочетанием романтического пафоса и современного, женского взгляда на трагические темы человеческого существования. Ведь страданиям подвержены люди вне зависимости от гендерной составляющей. И это породило интересную палитру идейных воплощений и интерпретаций.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru