В первую декаду июня в Одессе – южной столице Украины – прошёл «II Международный фестиваль искусств в Одесской Опере». В прошлом году в этот же период времени по инициативе главного дирижёра Одесского театра оперы и балета Александра Самоилэ был проведён первый масштабный музыкальный форум, объединивший разные формы классического музыкального искусства и разные формы проведения подобных мероприятий. Инициатива оказалась удачной и была поддержана губернатором Одесской области Эдуардом Матвийчуком: ранее планировалось его проводить раз в два года, но теперь решено сделать фестиваль ежегодным. Под патронатом областных и городских властей и при спонсорской поддержке второй фестиваль оказался ещё более масштабным и впечатляющим, чем его предшественник.

Накануне открытия фестиваля, которое должно было состояться в форме open-air проекта на Театральной площади, на Одессу обрушился настоящий ураган, доставивший массу неприятностей горожанам и в особенности организаторам фестиваля, поскольку нанёс существенный урон техническим средствам, что должны были обеспечивать грандиозное шоу у стен театра. Но устроители фестиваля оказались сильнее стихии: немного перекроив программу, им удалось воплотить всё задуманное с грандиозным размахом, показав, сколько творческой энергии и воли к победе сконцентрировано в стенах прекраснейшего в мире театрального здания.

Второй фестиваль поразил ещё большим разнообразием программ и форматов, чем его предшественник. Помимо уже упомянутого open-air проекта у театральных стен, когда на открытой площадке при огромном стечении горожан была исполнена сценическая кантата Карла Орфа «Кармина бурана», мероприятия фестиваля включали балетные спектакли (в том числе премьеру «Жар-птицы» и «Весны священной», приуроченную к столетию этих произведений), оперные спектакли как традиционного мейнстримного репертуара, так и пока редкого здесь барокко, оперный и балетный гала-концерты.

Оперная составляющая Одесского фестиваля включала три наименования: «Алкида» Дмитрия Бортнянского, «Аиду» Джузеппе Верди и «Турандот» Джакомо Пуччини. Все спектакли получились очень разными по своему наполнению: это было обусловлено не только природой самих произведений и абсолютно разными составами исполнителей, но и качеством воплощения задуманного.

Оперное творчество русского и украинского композитора Дмитрия Бортнянского практически забыто: оно почти совсем не звучит на его родине (в России и на Украине), не вспоминают о нём и в Италии, где совершенствовал своё мастерство Бортнянский и где прошли мировые премьеры трёх его сценических произведений. Отечественным музыковедением Бортнянский давно отнесён к композиторам «доглинкинской эпохи», что исторически верно, но фактически звучит как приговор: до Глинки – значит что-то не вполне самостоятельное, не совсем серьёзное, подражательное и уж точно далёкое от совершенства. И если в отношении хорового творчества Бортнянского делается оговорка и признаётся его самоценность и безусловная талантливость, то оперные произведения композитора рассматриваются исключительно как эпигонство по отношению к образцам господствовавшей в конце 18 века итальянской оперы-сериа. В виду этого интерес к операм Бортнянского долгие годы был практически нулевым: о них можно было прочитать в умных музыковедческих книжках или даже встретить пересказ сюжета в популярных оперных словарях, но услышать не то что живьём, но даже и в записи, не представлялось возможности никакой. В 1984 году правнук Антона Рубинштейна маэстро Антон Шароев осуществил постановку «Алкида» в Киеве. В начале 2000-х годов он попытался еще раз пробить брешь, сделав концертное исполнение того же «Алкида» в Тюменской филармонии, но революционного прорыва не получилось: отечественное барокко по-прежнему не звучит.

Вместе с тем на постсоветском пространстве наметился определённый интерес к возрождению барочного музицирования в опере. Здесь мы пока сильно ещё отстаём от Европы, где барокко уже давно и прочно вошло в репертуар не только фестивалей, но и стационарных театров, но некоторые подвижки всё же наблюдаются. В частности, Московская филармония в последние годы провела несколько впечатляющих концертных исполнений опер Генделя. Совсем недавно в Волгограде, в театре «Царицынская опера» состоялась российская премьера забытого и вновь обретённого произведения «саксонского итальянца» Дж. А. Ристори «Ариадна». Есть и другие примеры.

Прозвучавшая в Одессе лучшая опера Бортнянского (именно так о ней отзывается музыковедческая наука) с очевидностью показала, что у нас есть собственные превосходные образцы барочной музыки, которые вполне достойны того, чтобы звучать на сценах наших театров. «Алкид», безусловно, скроен по итальянским лекалам, он целиком укоренён в традиции и эстетике тех лет, когда господство итальянского оперного искусства была безраздельным. Но что в этом плохого? Во-первых, самая древняя оперная традиция господствовала в ту пору в мире в силу абсолютно естественных причин, и мало кто мог ей составить конкуренцию. Разве что французы со своим собственным барочным театром. Даже немцы в 18 веке были всего лишь подражателями итальянцев, и только с Глюком и Моцартом стала выкристаллизовываться собственная национальная оперная традиция, кстати, поначалу тоже не порывавшая с итальянской. Во-вторых, Бортнянский в своём произведении демонстрирует настолько виртуозный уровень владения этим самым итальянским оперным стилем, что неисполнение этой музыки не делает чести потомкам. В ней столько энергии, силы, задора, красоты и изящества, что совершенно становится понятным, почему в своё время оперы композитора из далёкой Российской империи были абсолютно конкурентоспособными операм итальянских композиторов, при чём ни где-нибудь, а в самой Италии.

Одесситы здесь совершили первую попытку, будем надеяться, к настоящему прорыву в этой области, за что им честь и хвала. Для редкого произведения они подобрали соответствующий антураж: осенью прошлого года в Одесской Опере открыли малую сцену «Бельэтаж», где в течение всего этого сезона играли камерные оперы и проводили камерные концерты. Как известно, архитектура Одесской Оперы феноменальна: в ней очень много жемчужин – это и сам роскошный зал, и внешние фасады театра, галереи и фойе, лестницы в зрительской части. Одна из парадных лестниц на уровне бельэтажа и примыкающая к ней территория фойе и променадов ныне используются как театральное пространство.

Визуально оно как нельзя лучше подходит к данной опере и к избранному формату semi-stage: возможностей полноценной сцены здесь нет, но есть удивительно гармоничный рококошный интерьер светлых и тёплых тонов с удивительными белоснежными статуями. Именно они, что называется, «в масть»: главный герой Бортнянского в поисках смысла жизни попадает то во дворец добродетели, то в чертоги наслаждения, где видит соответствующие аллегорические фигуры – никаких специальных декораций не нужно, ибо сам интерьер малой сцены – лучшая декорация для «Алкида».

Но малая сцена имеет и свои подводные камни. Во-первых, это акустика – весьма своеобразная, гулкая, требующая сверхделикатного музицирования. Во-вторых – отсутствие всякой дистанции между зрителем и артистами, что налагает дополнительные сложности и ограничения.

Постановочно опера, как уже было сказано, «вписана» в предлагаемый интерьер. Это не только не упрощало задачи режиссера Сергея Зуенко, но, пожалуй, ещё и усложняло их: необходимо было разыграть античную притчу о борьбе порока и добродетели на ступеньках высокой лестницы, умно использовать не слишком широкие возможности узких проходов к ней, учитывая, что в опере помимо четырёх протагонистов есть еще хор и балет. В целом получилось гармонично: некоторые мелкие технические несовершенства особо не раздражали. Понравились «античные» костюмы Сергея Васильева, сделанные просто, но со вкусом, не броские, но вполне вписывающиеся в общую концепцию балетные номера. Всё было подчинено идее подать антично-барочную оперу в её первозданности – не перегружать смыслами и подтекстами, а главным героем сделать музыку Бортнянского.

Музыкальная работа молодой маэстро Оксаны Лынив оставила самое приятное впечатление: вверенные ей коллективы камерного оркестра театра, хора «Ориана» и детского хора знаменитой школы Столярского звучали стройно и энергично (хормейстеры Галина Шпак и Татьяна Яновчук). К аутентичной манере ближе оказались хористы с их не слишком мощными, маловибратными голосами. Оркестр, игравший на современных инструментах, порой несколько перегружал звучностью – хотелось бы большей лёгкости и воздушности. Вместе с тем дирижёру удалось главное – выгодно подавать певцов, подчеркнуть красоту вокальной линии, виртуозных арий, что в опере барокко является наиважнейшим моментом.

Солисты – все как один – продемонстрировали красивые голоса и отличную вокальную школу: всё то, чем всегда славилась Украина, и в особенности Одесса. Единственно показалось, что выступающие на большой сцене, они не всегда умели соизмерять силу своего звука с возможностями зала, в котором разыгрывался спектакль. В особенности это касается тенора Владислава Горая, исполнившего партию Фронима ярко, на хорошем техническом уровне (прежде всего это касалось верхов и колоратур), однако временами чересчур заполняя собой пространство. Сопрано Ирина Берлизова (Алкид), Алена Кистенева (Эдонида) и Анастасия Голубь (Аретея) продемонстрировали более мягкое, нюансированное пение, но и они временами, кажется, забывали о задачах барочной оперы. Впрочем, формат «Алкида» отнюдь не камерный, поэтому, возможно, это не вина солистов, а лишь не вполне подходящие для них условия: несмотря на старинное происхождение, опера Бортнянского явно просится на большую сцену.

Угостив в самом начале оперной программы настоящим раритетом, фестиваль в дальнейшем предложил две большие оперы традиционного репертуара. «Аида» в постановке итальянца Карло Антонио де Лючии появилась в афише Одесского театра год назад: именно ею открывали первый фестиваль искусств в июне 2012-го. Продукция была осуществлена как open-air проект и уже в этом сезоне, в октябре прошлого года была перенесена на основную сцену театра. В год Верди пройти мимо одной из лучших опер композитора совершенно невозможно, поэтому она гармонично вошла в фестивальную афишу.

Этнографически достоверная «Аида», во всех подробностях воспроизводящая картинку древнеегипетской жизни, полная иероглифики и узнаваемых абрисов храмов великой нильской цивилизации – что, казалось бы, может быть лучше? И действительно, «Аида» - одна из тех опер, которые реже всего подвергаются радикальной актуализации, её томный восточный колорит противится новациям, и раскалённые африканским солнцем древние камни должны обязательно присутствовать в этой опере великого итальянца. Но одесский вариант – именно тот случай, когда даже консервативно настроенный зритель, наподобие автора этих строк, начинает сомневаться в ценности подобной продукции.

На сцене красиво – ярко, пышно, картинно (сценограф – итальянка Алессандра Полимено), костюмы впечатляют изяществом и роскошью… Но красиво какой-то достаточно монотонной красотой, некоторое разнообразие (благодаря световому решению Вячеслава Ушеренко) появляется только в Сцене Нила, пространство весьма немаленькой сцены (самой большой на Украине оперной залы!) загромождено и стеснено, не хватает простора, воздуха, движения. В этих условиях само действие превращается в банальный костюмированный концерт: поющие шеренгой на авансцене солисты – обычное дело для этой «Аиды». Спектакль получился крайне традиционным, откровенно скучноватым, хотя и помпезным. Не добавило динамики в него и участие балета (хореограф Юрий Васюченко), поскольку танцы, особенно мужские, были исполнены не на должном уровне – не хватало синхронности, отточенности, чёткости. Возможно, такой спектакль очевидно иллюстративного характера хорош для первого знакомства с этой оперой, поскольку в нём всё дидактически ясно и прозрачно, но того, кто хочет видеть в опере ещё и театр, безусловно, постигнет немалое разочарование.

Костюмированный концерт способно спасти только одно – гениальное пение и безупречная игра оркестра. Однако и здесь были как удачи, так и не вполне получившиеся моменты. В фестивальной «Аиде» много гастролёров, от которых ожидали откровения, но таковое далеко не всегда получалось. Удачней других выступила киевлянка Оксана Крамарева в титульной партии: крепкое лирическое сопрано солистки Национальной оперы Украины пришлось в самую пору для главной героини, которую она уже пела и в Москве, и в Казани. В интерпретации Крамаревой подкупала тонкость нюансировки, умение филировать звук, пластичность легато, уверенность верхов, и в целом уместность её лирического саунда в крепкой партии. Такая лирическая, но не теряющаяся за оркестром Аида была весьма убедительна. Ветеран мариинской сцены Михаил Кит (Рамфис) сумел создать образ умудренного опытом хитрого и властного жреца, не боящегося перечить царской власти: голос вокалиста звучал, быть может, не всегда свежо, но радовал мастерством и осмысленностью пения.

Не столь удачны были два других гастролёра. Мариинец Август Амонов (Радамес) не справился с финальной верхней нотой в знаменитом выходном романсе «Celeste Aida», и это, видимо, отложило отпечаток на всё выступление: вокал певца при всей красоте голоса не отличался яркостью и энергетическим посылом, актёрски Амонов весь вечер был достаточно пресным, если не сказать вялым, такие драматически захватывающие фрагменты, как трио в первой картине, дуэты в Сцене Нила или в Сцене судилища большого впечатления не оставили. Минчанин Станислав Трифонов (Амонасро) выступил ниже своих возможностей: в особенности невнятен был его монолог в Сцене триумфа, драматический дуэт с Аидой в Сцене Нила был проведён уже куда лучше, но в целом осталось ощущение эмоциональной и профессиональной «недотянутости» - не всегда удачно взятые верхние ноты, особенно на больших длительностях, несовершенное легато… Вспоминались иные, куда более удачные спектакли Трифонова, и оставалось только пожалеть, что в Одессе такого же результата достигнуто не было.

Большое впечатление оставила штатная солистка театра Татьяна Спасская в партии Амнерис. Её голос не назовёшь очень уж красивым и запоминающимся, но роль в целом сделана превосходно и с актёрской, и с вокальной точек зрения. При первом появлении своей героини Спасская порадовала мягким звуком, пластичным легато, затем в более драматических эпизодах несколько не хватало насыщенности звучания, накала, некоторые ноты, особенно верхние, были слегка неустойчивы, словно покачивались. Однако Спасская совершенно «добила» публику, сняв всякие сомнения в своей состоятельности в качестве властной, коварной, но одновременно страстно любящей дочери фараона, как и положено в Сцене судилища, ставшей её триумфом – проведённая драматически и вокально безупречно, на одном дыхании, с мощнейшим звуковым посылом, с победными экстримами верхних нот картина сделала Спасскую практически самой яркой героиней вечера. Подкупал совершенно естественный, ненарочитый сценический рисунок роли, умение жить в образе в любой момент времени, не только в пении.

Игорь Царьков (Фараон) явил очень красивый голос и хорошее им владение, но ещё очень школьный артистизм – чтобы стать настоящим восточным владыкой ему ещё предстоит поработать. Весьма удачно озвучил свою небольшую партию Валерий Регрут (Гонец). Убедительно провела короткую, но значимую партию Жрицы Юлия Терещук.

Общая дирижёрская концепция, предложенная гастролёром из Молдавии маэстро Андреем Юркевичем, к сожалению, внятно не читалась: начав оперу очень лирично, что вполне допустимо и даже интересно, в дальнейшем дирижёр не вполне справился с ситуацией, наблюдались расхождения с солистами и хором, которые, кажется, не совсем понимали жеста дирижёра, другие мелкие помарки, не всегда удачная работа духовой группы и пр. Понятно, что фестивальный спектакль, где больше половины солистов и сам дирижёр – гастролёры, который играется с одной репетиции – не лучшая тема для скрупулёзного анализа и не всегда показатель и абсолютное мерило мастерства. Однако, как говорится, и слова из песни не выкинешь…

Совсем иное впечатление оставила другая репертуарная опера Одесского театра – «Турандот» в режиссёрском прочтении немца Кристиана фон Гёца. У этой постановки скандальная репутация, о которой автору этих строк было известно загодя, поэтому, честно говоря, ожидал я увидеть нечто совершенно невообразимое – какой-нибудь душераздирающий эксперимент современной режиссёрской мысли. Однако на деле всё оказалось более чем гармонично и позитивно.

Гигантские светлые безликие панели, заполняющие всё пространство сцены, - это ли не лучшая метафора для закрытого общества, каким безусловно является царство императора Альтоума, и одновременно – метафора тоталитарной духоты, жестокости и страха, властно поселившихся в нём? Действительно, здесь нет места театральной красивости, этнографической экзотике, пестроте визуального ряда, но жёсткостью общей режиссёрской концепции это вполне оправдано. Панели играют ещё и роль огромных экранов, на которые проецируются виды Запретного города, но гораздо чаще – попеременно лица самой Турандот и той самой её «ветхозаветной» прабабушки Лао-Линь, мстить за которую вздумала кровожадная дочь императоров. Лао-Линь, точнее её душа, присутствует в спектакле ещё и в другой ипостаси – лёгкая как пёрышко балерина в чёрном, та самая, чьё лицо мы видели крупным планом в кадре, ведёт пластический диалог (хореография Верены Хирхольцер) со своей наследницей, то требуя от неё жестокости и упорства, то благословляя на открывшееся героине новое чувство. Визуализировать образ героини, о которой лишь упоминается в монологе Турандот, ход смелый, но не бессмысленный: тем самым режиссёр пытается оправдать жестокость принцессы, находящейся в эмоциональном плену страшного семейного предания. Это новшество не кажется эпатажным оживляжем, нелепой придумкой, но стройно вписывается в сюжет оперы.

Скупое оформление сцены (художник Лена Брексендорф) оправдано концепцией тоталитарности и закрытости, этот же мотив подчёркивают и однообразные, как в маоистском Китае униформы массовки. Однако в спектакле есть визуальные доминанты, есть, на чём глаз остановить: например, гигантское золотое платье Турандот, в котором она предстаёт исполинской великаншей, довлеющей над своим народом, или яркая сцена прощания с обречённым персидским царевичем – модельным красавцем, убийством которого начинается страшная сказка.

И сценографическое решение, и режиссёрскую работу объединяет единая мысль, единый подход, что создаёт кумулятивный эффект: спектакль как театральный продукт оставляет незабываемое впечатление, хотя в нём действительно нет привычных ходов и визуальных лейтмотивов, какие публика, казалось бы, всегда вправе ожидать от последнего шедевра Пуччини.

Но удачной «Турандот» оказалась и как музыкальный продукт, в чём главная заслуга маэстро Александра Самоилэ: ему удалось провести оперу очень эмоционально, горячо, чувственно, но при этом с математической точностью, аккуратно, чётко. Великолепны были как тонкие, изящные ансамбли, так и масштабные массовые сцены, точно была рассчитана динамика звучания, поэтому в такой весьма «крикливой», «громкой» опере не случилось неприятных моментов подавления солистов оркестром – все голоса, фразы были отлично слышны. Оркестр театра неузнаваемо преобразился, уверенно шёл за своим шефом и предстал коллективом очень сыгранным и высокопрофессиональным. Великолепно прозвучал хор театра (хормейстер Леонид Бутенко) – справедливости ради надо сказать, что и в «Аиде» он был очень неплох, если бы не некоторые технические огрехи, причина которых, всё-таки, видимо, в не вполне установившемся контакте между коллективом и приглашённым дирижёром, но в «Турандот» он показал свой высокий класс на все сто: мощное, яркое, слитное звучание, красивые голоса, но звучание не пёстрое, а именно хоровое, единое.

Откровенно порадовали солисты – как приглашённые «бывшие одесситы» (хотя бывших, говорят, не бывает, это отличительный знак – на всю жизнь), так и свои, местные. Анна Шафажинская, певица из Германии с международной карьерой, одарила спектакль мощнейшим, «железным» сопрано, ровным и звучным, легко перекрывающим оркестр и уверенно летящим в зал. Это голос – абсолютно подходящий для Турандот, голос, каким только и можно рисовать образ ледяной жестокосердной самодурши. Со всеми очень непростыми задачами коварной и более чем затратной партии певица справилась превосходно, оставаясь убедительной на протяжении всего спектакля: при всей мощи, как ни странно, ей весьма удался и лирический финал с оттаявшей героиней. Десять лет назад Москва слушала Шафажинскую в Большом театре в партии Леди Макбет: уже тогда она произвела немалое впечатление, и надо сказать, что за этот большой срок певица только прибавила в мастерстве.

Константин Андреев из Испании дал образ лирического, трепетного Калафа, но при этом все драматические кульминации он одолевал мужественно, нигде не дав усомниться, что партия ему не по размеру. Красивый, чувственный голос вокалиста расцветал в верхнем регистре, напоминая лучшие образцы, знакомые нам по искусству итальянских теноров прошлого. Коронная ария героя «Nessum dorma», которую всегда ждёт публика, прозвучала технически безупречно и эмоционально захватывающе.

Тонкими нюансами и в целом проникновенным, ласкающим слух пением порадовала Лариса Зуенко, исполнившая партию Лю: её лирическая героиня при всей нежности, какой её насытила артистка, оказалась равновеликой по вокальному мастерству и эмоциональной отдаче её сопернице-принцессе. Образ страдающего отца очень удался Василию Навротскому: его поначалу беспомощный экс-монарх оказывается сильным духом мужественным героем, что передано прежде всего мастерским пением артиста, несмотря на солидный стаж, не утратившего красоту тембра и силу звука.

Основная нагрузка в этой опере, безусловно, лежит на протагонистах, каждого из которых мы охарактеризовали в превосходных эпитетах, ибо они того заслуживают. Но картина под названием «Турандот» никогда не будет полной без трёх министров – этих масочных персонажей, словно из традиционной пекинской оперы. В одесском спектакле исполнители этих трёх ролей подобрались замечательные: Владимир Муращенко (Пинг), Руслан Зиневич (Панг) и Олег Злакоман (Понг) продемонстрировали приятные голоса, хорошее ими владение, достойную ансамблевую культуру и море настоящего актёрского куража, внеся свою незабываемую краску в палитру спектакля.

Каждый из трёх спектаклей Одесской Оперы, вынесенный в оперную афишу второго фестиваля, был по-своему интересен. Не всегда всё выходило по высшему классу, но высказанные наблюдения – это лишь добрые пожелания театру, совершенно необходимые для взятия новых вершин. В целом фестивальные дни оставили незабываемое впечатление встречи с высоким искусством, ощущение того, что в театре живёт настоящий дух творчества, способный по-настоящему возвысить каждого, приходящего под своды прекраснейшего театрального здания на свете.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru