В ноябре прошлого года я побывал во Львове на XII Международном оперном фестивале имени Соломии Крушельницкой. И вот спустя год Львов вновь гостеприимно встречает меня. В этот раз целью моего визита стали два оперных события на сцене Львовского театра оперы и балета – новая местная постановка «Волшебной флейты» Моцарта, а также гастроли Варшавской камерной оперы с «Галькой» Монюшко. Попутно мне удалось посетить и один из спектаклей текущего львовского репертуара – «Севильского цирюльника» Россини, о чем я нисколько не пожалел. Однако не буду забегать вперед и начну по порядку. Сначала о спектаклях львовского театра.

«Волшебная флейта»

Впервые «Волшебная флейта» прозвучала в древней столице Галиции аж в 1792 году, всего год спустя после мировой венской премьеры, что может показаться нашему современнику невероятным, но на самом деле не является таковым – эти земли тогда входили в состав Австро-Венгрии и оперное дело во Львове уже в те времена было на высоком уровне. А в последний раз чудесный моцартовский зингшпиль ставился во Львовской опере в 1923 году – его исполняла тогда польская труппа театра. И вот теперь, спустя 90 лет – новая премьера, состоявшаяся совсем недавно, весной нынешнего года.

Как прекрасно окунуться в атмосферу классической оперной магии, не омраченной всякого рода изысками умничающего постановщика. Львовская «Флейта» - сделана в классическом духе в лучшем смысле этого слова, но не скучна. В ней гармонично сочетаются традиция и выдумка, веселая ирония и легкая грусть. Постановщикам счастливо удалось избежать как ярмарочного балагана, так и ложного философствования. И это полностью отвечает характеру музыки австрийского гения! Среди важнейших достоинств спектакля – точно выбранная интонация, доступная взрослым и детям, но лишенная излишней детской назидательности, столь распространенной нынче.

Постановка осуществлена польским режиссером Збигневом Хшановским. Это не первая его работа во Львовской опере. Здесь в его интерпретации успешно идут «Моисей» М.Скорика и «Орфей и Эвридика» Глюка.

Режиссер не мельтешит, мизансцены выпуклы и наполнены красивой символичной архитектоникой, жесты героев скупы, но образны и музыкальны. Лирика (отношения Тамино и Памины) контрастирует со сказочной заостренной фантастикой в сценах с Царицей Ночи, зло которой воспринимается с иронией, или с волшебным прилетом откуда-то с небес Трёх мальчиков. Возвышенный тон (Зарастро, храмовая тематика) сеседствует с народно-комедийным и бытовым (Папагено и Папагена). Иногда Хшановский позволяет себе и экстравагантные цирковые шутки – так под волшебные звуки флейты, которая способна заставить плясать любого, на сцене неожиданно появляется танцующий зверинец – артистов миманса, загримированных под жирафа, страуса, верблюда, обезьянок, одна из которых даже выпрыгнула в зрительный зал! Но удивительное дело – все выглядит органично и без излишней пестроты.

Под стать режиссерской концепции и яркая, зрелищная и динамично видоизменяющаяся сценография (художник-постановщик Тадей Риндзак), в одной из своих картинок которой можно увидеть перекличку со знаменитой классической декорацией Карла Фридриха Шинкеля для берлинского спектакля 1816 года, изображающей звездное небо. Не мудрствуя лукаво, художник остроумно сконструировал на сцене подвижные деревья-ширмы, которые быстро модифицируясь служат тому или иному повороту сюжета. Образность сценографии продолжают и костюмы Оксаны Зинченко. В визуальном ряде и в костюмах обращает на себя внимания продуманная цветовая гамма – мягкие пастельные тона лирических сцен сменяются черно-красной «агрессией» Царицы ночи и т. д.

Пожалуй, из существенных постановочных замечаний я могу выделить одно – меня не убедили балетные сцены, сопровождавшие спектакль от увертюры до финала. Задумка понятна – в некоторых оркестровых эпизодах такие балетные па в исполнении танцовщика были призваны сделать зримой звуки музыки, в других фрагментах балерины символизировали птичек (Папагено ведь птицелов!) и т. д. Однако такая хореография в духе расхожей балетной классики 19 века в этой элегантной обстановке смотрелась слащаво и навязчиво, а в торжественном финале-апофеозе вошла в явное противоречие с его величественной обстановкой, отвлекая от главного.

Качество музицирования в спектакле можно охарактеризовать как добротное и осмысленное. В этом большая заслуга дирижера-постановщика Мирона Юсиповича. Оркестр звучал благородно и достаточно стильно, темпы были выверенными.

Что касается певческих достоинств представления, то здесь картина была неоднозначной. Понравились Людмила Осташ (Памина) и Петр Радейко (Папагено). Осташ пела чистым сопрановым и каким-то ласковым голосом, а Радейко порадовал хорошей интонацией и четкой артикуляцией, вполне соответствующей стилистике австро-немецкого музицирования. Специфический терпковатый тембр тенора Андрея Савки как нельзя лучше подошел для мавра Моностатоса. Юрий Трицецкий грамотно, хотя и без особого блеска исполнил партию Зарастро. А вот Василий Садовский (Тамино) и Анастасия Корнутяк (Царица ночи) произвели противоречивое впечатление. Неплохо выпевая свою партию на середине, в верхнем регистре особенно на форте голос Садовского становился крикливым и неустойчивым. А голос Корнутяк – сам по себе неплохой – не выдерживал технических колоратурных сложностей, головокружительные фиоритуры выпевались певицей коряво и с изрядной долей фальши.

Остальные участники многочисленного ансамбля певцов вполне достойно поддержали ведущих солистов спектакля. Это касается, прежде всего, Трёх дам (Наталия Романюк, Людмила Савчук и Наталия Величко) и Трёх мальчиков (Наталия Курильцев, Галина Геревянко и Татьяна Вахновская), стройно звучавших в ансамблях.

«Севильский цирюльник»

«Севильский цирюльник» - довольно старая постановка театра, она была осуществлена еще в 1986 году. Пару лет назад спектакль был обновлен, но в основе своей остался прежним. Несмотря столь солидный возраст эта россиниевская опера-буффа смотрится на одном дыхании, а ансамблевое мастерство исполнителей иначе, нежели блестящим, не назовешь. Действие развивается динамично и я бы сказал виртуозно. Спектакль дышит удивительной атмосферой театральности и легкости (режиссер Галина Воловецкая). Он совершенно лишен трафаретной пошлости, в которую так легко скатиться в такого рода буффонных сюжетах. В каждом персонаже, несмотря на его стандартную роль в комедии положений (одураченный старик-опекун, хитрый пройдоха, пылкий влюбленный и т. д.), много жизненной энергии и обаяния. Выверен каждый жест, каждая мизансцена, мимика артистов изобретательна, а образы, ими создаваемые изящно балансируют между гротеском, иронией и жизненностью.

Сценическое оформление (художник Тадей Риндзак), несмотря на свою традиционность, не выглядят старомодно. Скорее это некий условно-театральный мир, создающий удобную среду для артистов, радующий глаз зрителя и, главное, не отвлекающий его от действия.

Стоявшая за пультом Ирина Стасишин вела спектакль уверенной рукой. Оркестр и солисты чутко следовали ее жесту. В спектакле много труднейших ансамблевых сцен, включая феноменальный финал 1-го акта, блестящий квинтет 2-го и др. Все голоса в этих ансамблях прослушивались четко и прозрачно.

Если говорить об индивидуальном мастерстве солистов, то, как и в случае с «Волшебной флейтой», здесь не все было так гладко. В голосе Олега Лихача (Альмавива) мне не хватало тембровой чистоты и стабильности, его манера пения была слишком самоуверенной и оттого подчас небрежной, что приводило к неточностям интонационного и технического плана, что более всего проявилось в каватине. Это тем более досадно, ибо в отдельных эпизодах все недостатки вдруг исчезали, и пред нами представал словно бы другой солист. Не получилась выходная хрестоматийная ария и у Яны Войтюк (Розина). В исполнении не было должной виртуозной легкости и четкости выпеваемых нот. Однако в дальнейшем свою партию Войтюк провела гораздо увереннее, хорошо спев Урок пения, порадовав музыкальностью и слаженностью в ансамблях. Орест Сидор в целом хорошо и без ошибок провел партию Фигаро, опять-таки испытав определенные трудности только в начальной каватине. Лучшим в этот день на сцене оказался Дмитрий Кокотко, сильно и очень артистично проведший всю роль и с блеском исполнивший виртуозную арию с труднейшей вокальной «скороговоркой». К Юрию Трицецкому в партии Дона Базилио у меня серьезных замечаний нет. Пел он хорошо, хотя и довольно трафаретно. А внешний облик певца и его костюм уж слишком сильно напоминали шаляпинский образ.

В заключение хочу сказать – артисты провели текущий спектакль с таким энтузиазмом, словно это была премьера, что говорит о наличии творческой атмосферы в театре.

окончание следует

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru