Алексей Степанюк: «„Евгений Онегин“ — это еще и „энциклопедия русской души“»

Татьяна Мамаева
Оперный обозреватель

После общепризнанного успеха «Левши» Родиона Щедрина тандем Валерий Гергиев – Алексей Степанюк на днях презентует «Евгения Онегина».

Премьера пройдет 2 и 3 февраля на новой сцене Мариинского театра. Спектакль является совместной постановкой с Национальным центром исполнительских искусств Пекина и затем будет перенесен в китайскую столицу.

О противоборстве России и Запада, о мистике и реализме оперы Чайковского и романа Пушкина, о «спасительном яде творческих противоречий», то есть о том, чем будет наполнен новый спектакль, размышляет накануне премьеры постановщик оперы Алексей Степанюк.

Западник Онегин и русская Татьяна

— Алексей Олегович, пожалуй, анализ ни одного романа позапрошлого века не изобилует такими литературоведческими штампами, как «Евгений Онегин». Нам со школьных лет вбивают в голову про «энциклопедию русской жизни» и «лишнего человека». Как будете бороться с этими клише?

— Я не преследую цели бороться со штампами, просто даже как-то об этом не думал. Надо понять вначале, что такое штамп, а что – не штамп. У нас вся жизнь – это штампы, интеллектуальная жизнь – штампы, чувственная жизнь – штампы, если бы не было штампов, мне кажется, у нас бы не было выработанных моральных категорий и кодекса, по которому мы живем. Что-то можно назвать штампом, а что-то категорией морального существования человека. А что касается «энциклопедии русской жизни», то я бы сказал, что «Евгений Онегин» - это еще и «энциклопедия русской души». Она выражена у Чайковского, прежде всего, в Татьяне. Да и у Пушкина – у него есть строчки, что «Татьяна русская душою». Хотя она по-русски и «выражалася с трудом». Но это именно то противоречие натуры, о котором хорошо писал Юрий Лотман. Такие противоречия должны существовать в любой личности – многогранной, интересной и неоднозначной. Поэтому система противоречий мне лично понятна.

— Блок в свое время писал о «спасительном яде творческих противоречий», без которого трудно жить и творить. Но Онегин? Он – западник, много ли в нем русского?

— Онегин – он тоже русский тип, хотя и воспитан на европейский лад французом, и английское есть в нем – дендизм. Подражание западу в нем есть, не случайно в первой главе романа такое количество иностранных слов, выражений, названий. И вторая глава – это встреча Запада с Россией, западник Онегин и русская Татьяна. Эту встречу можно трактовать очень широко, она ничего хорошего поначалу России не приносит. Запад начинает учить Россию как жить, как чувствовать и реагировать на то или иное явление. Запад, если пользоваться этой метафорой, может даже на какое-то время поработить Россию. Но при экстремальных ситуациях Россия поднимается, она вырастает и одерживает верх над Западом. Что мы и имеем в последней главе романа и последней сцене оперы Чайковского. Татьяна играет злую шутку, она наказывает Онегина, впрочем, возможно, наказывая и себя. Онегин остается на развилке. Непонятно, что будет с этим человеком, наверное, ничего хорошего. Для меня и у Пушкина, и у Чайковского эта встреча двух этических субстанций в лице Татьяны и Онегина – она очень интересна. Любопытно проследить, как две эти философии меняются местами, как изменяются взгляды на жизнь у героев. В результате оказывается, как вся западническая установка Онегина летит вверх тормашками.

— Сейчас молодое поколение мало знает Пушкина, выросло целое поколение, не читавшее «Евгения Онегина». Кому адресован ваш спектакль?

— Прежде всего, молодежи, безусловно, ей. Тем более что в новой Мариинке-2 театром и Валерием Гергиевым ведется интенсивная политика пробуждения у молодых людей, школьников, студентов, интереса к музыке, литературе, вообще к искусству. Есть специальные абонементы, читаются лекции, проводятся встречи. У нас в театре все время можно видеть молодежь, и не только на спектаклях, но и на экскурсиях. Конечно, наш «Евгений Онегин» - это спектакль для молодых. И заняты в нем преимущественно молодые солисты, и молодой хор. Возраст героев максимально приближен к возрасту артистов. И эти молодые исполнители замечательно поют, вживаются в эти непростые судьбы.

«Онегин консервировал в себе чувства»

— А кто у вас будет героем спектакля – Онегин или Татьяна?

— Думаю, что Онегин, потому что именно в нем происходит переосмысление, метаморфоза, крушение его ценностей, которые удерживали его на плаву. Татьяна более цельная фигура. И потом, роман Пушкина, и лирические сцены Чайковского называются «Евгений Онегин».

— Но, например, у замечательного пианиста, дирижера и композитора Михаила Плетнева есть балет, написанный по мотивам музыки Чайковского, и он назвал его «Таня». То есть у Плетнева героиня именно Татьяна.

— Принято считать, что музыкальная сфера Татьяны и Ленского, более лирична и проникновенна. С этим можно согласиться, но не полностью. Потому что характер Онегина обрисован композитором очень интересно. Если поначалу музыка рисует нам такой обезличенный в человеческом плане персонаж, то постепенно все меняется. Евгений приходит на дуэль и приносит с собой такую лирическую ноту, такую любовь к Ленскому, желание примирения, он приносит с собой такую светлую печаль, озаряющую то место, где они через несколько секунд убивать друг друга. Это удивительное переосмысление музыкального языка, касающееся этого героя. Я уж не говорю о том, что происходит на греминском бале, когда на Онегина обрушивается шквал чувств. Он становится еще более эмоциональным, чем в своем письме была Татьяна. Тема Онегина и тема Татьяны здесь соединяются. Онегин в последней картине – человек страстный и очень богатый эмоционально, потому что эмоционально бедный человек не будет так изъясняться. Значит, до сих пор он все это в себе консервировал, закатывал, как в банку. Онегин и Татьяна по силу чувств в этот момент меняются местами.

— При работе над спектаклем у вас не было расхождения с концепцией дирижера?

— Мы единомышленники с Валерием Абисаловичем, у нас еще ни разу не было расхождений. Гергиев – очень эмоциональный дирижер и интуитивно чувствующий все подводные течения, все подтексты персонажей, все драматургические линии и Пушкина, и Чайковского. Он чувствует эту «неподражательную странность», - как писал Пушкин. Гергиев, благодаря своей эмоциональности, проводит линии всех героев оперы очень образно и выпукло.

— В сугубо реалистическом романе «Евгений Онегин» есть мистическая сцена, важная для развития действия, - это сон Татьяны. В оперу он не вошел, но помнить мы о нем должны. Опера Чайковского все-таки имеет некоторые элементы мистики, значит и романтизма?

— Опера в реалистическом ключе существовать вообще не может на сто процентов, музыка – это сфера чувств, а не конкретики. Тем более, когда речь идет о Чайковском. Возьмите три его лучших оперы – «Иоланта», «Пиковая дама» и «Евгений Онегин». Есть сюжет, но есть нечто, что глубже сюжета. В «Пиково даме» проиграны не деньги – проиграна жизнь, и герой идет к этому саморазрушению. И разрушает всех, кто к нему приближается. А Татьяна в «Евгении Онегине», она вся мистична, хотя и реалистична. А что касается ее сна, такая бесовщина происходит у нее в этом сновидении. Но такая же бесовщина в ироничной форме происходит и в сцене именин. Все эти подвыпившие гости – Пустяковы, Харпликов, Буянов и иже с ними, все эти персонажи заверчиваются в вихрь мазурки… У нас роли гостей исполняют не артисты балета, а сами хористы. Они выражают свои эмоции кто как может с помощью искореженных па. И это – бесовщина в светлый праздник именин. Я отказался от балета, потому что обычно получается, что деревенские гости, когда начинают танцевать мазурку, демонстрирует выучку выпускников вагановской академии. Мистика будет и в декорациях художника Александра Орлова, с которым мы вместе работаем уже не первый год. Он сделал декорации лаконичные и образные, в то же время пронзительные. Есть аромат России – в сеновале, в яблоках, в деревенском столе с дымящимся самоваром. Потом все это переходит в некоторое беспокойство от сломанного дерева – эта сцена объяснения Онегина и Татьяны. Пол, затянутый черным бархатом, несколько оставшихся яблок и огромное вращающееся колесо – это дуэль. И последняя сцена – одиночество Онегина, его последняя фраза и тревожно ползущие облака. Перед ним пропасть – взлет или падение его ожидают? Не знаю…

— Насколько я знаю, спектакль потом должен поехать в Пекин?

— В середине февраля мы везем «Евгения Онегина» в Пекин, покажем его с нашими солистами, а потом, в середине марта, там ожидается премьера с китайскими певцами. Это будет перенос нашей постановки в пекинскую оперу.

Беседовала Татьяна Мамаева

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Мариинский театр

Театры и фестивали

Евгений Онегин

Произведения

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ