На сцене театра «Санктъ-Петербургъ Опера» — «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова. Камерная опера на камерной сцене. Все по назначению. И действительно, за последний десяток лет театр втиснул в свою «комнату» порядочное количество не камерных шедевров, начиная от «Лючии де Ламмермур» заканчивая «Тоской» и «Борисом Годуновым». Этим же вечером создателям спектакля гармония между пространством и внутренним наполнением далась-таки в руки!

Юрий Александров – режиссёр многоликий, он в любую секунду может озадачить зрителя режиссурой «убаюкивающей», являясь при этом мастером режиссуры провокативной, и наоборот. При всём при этом он всегда будет стараться, если не «задвинуть» музыку, то уж наверняка стать с нею вровень. Зритель вообще постепенно свыкается с фактом присваивания музыки режиссёрами.

Но не в этот раз! В этом спектакле постановщик поднимается на более высокую ступень режиссёрского сознания. Он уже не бьёт себя кулаком в грудь, крича и бравируя своим именем, не является «солнцеликим» деспотом, сосредоточившим на кончиках пальцев нити управления – нет! В этом спектакле режиссёр – средневековая тень, серый кардинал, тот, кто творит без имени и управляет взглядом. Здесь режиссура – это движение по течению, подобно лодке, которую нужно слегка подталкивать в нужном направлении.

Создав атмосферу, расставив акценты и сочинив простые мизансцены, Александров освободил жизненное пространство от своей воли. И возник воздух. Для артистов, для зрителей. В спектакле есть колоссальный резерв для сценического дыхания. Артисты играют по-настоящему! Отсутствие подавляющего режиссёрского гнета освобождает в них человека «играющего» и «живущего» вместо привычного человека «трудящегося в поте лица» и «борящегося». И для этой постановки это как нельзя более гармонично.

И артисты играют! Играют Моцарта и Сальери. Не аватар сегодняшних идей и персон, не символы завистливости, злобы или чистоты и беспечности, а людей! Живых. Скажите, часто нам с вами режиссёры дарят сопереживание живым людям? И я не преувеличу, если скажу, что спектакль вышел трогательным.

Смотря «Моцарта и Сальери» в постановке «Санктъ-Петербургъ Оперы» начисто забываешь об обязанности улавливать концепцию, хитро сплетённую режиссёром и выуживать все смыслы таящиеся между невидимых строк, а просто наблюдаешь жизнь. Потому как смотреть живым людям в глаза – это не тоже самое, что сидя в большом зале «читать» картинку не имея возможности эти глаза различить.

Скажу банальность, но надо признать, что жанр камерной оперы по режиссёрским задачам и воплощению, разительно отличается от большой оперы. И дело не только в музыке, написанной для менее габаритного помещения – дело в самом помещении, и в том, как малое пространство изменяет восприятие сценического действия. На большой сцене играют внешними жестами, на малой – внутренней мимикой, образно говоря. Декорации большого спектакля призваны оттенить небольшую фигурку солиста в ёмком пространстве – на малой сцене декорации конкурируют с певцом. И так далее. Не вдаваясь в подробности можно сформулировать, что способ актёрского существования на камерной сцене становится более крупноплановым, «киношным». И это кино Александрову удалось!..

Владислав Мазанкин, исполнивший роль Моцарта, с трудом удерживал себя в рамках, отведённых для этого, по сути второстепенного персонажа, Пушкиным. Ведь, откровенно говоря, эта пьеса о Сальери и только по касательной о Моцарте. Даже Римский–Корсаков не снабдил его сколь-нибудь яркой музыкой. У Сальери хотя бы текста много…

Мазанкин играл приподнято и несколько «оваций возбуждающе», что отвлекало от эмоциональной нити происходящего. Должно быть артисту с обликом Зигфрида было тесновато в узком пиджачке гения-простачка.

Его голос ровен и силён, но сила эта скорее вредит музыканту, а ведь певец иногда забывает о музыканте в себе. Камерная опера, камерная сцена – это значит нюансировка! Нюансировка тончайшая! Чем оправданнее и точнее артист пользуется нюансами, тем «музыкальнее» музыка – такая вот банальная банальность. Но у сегодняшнего Моцарта с ними довольно осторожные отношения. Можно было бы заподозрить в нём отсутствие вкуса, если бы не мимолётные проблески, когда его не слишком тембрально богатый голос давал ощущение действительно музыкального и артистического исполнения. Вкусно, но мало!

Владимир Феляуэр в образе Сальери – превосходен! Его Сальери мастит и основателен. Но при всей холёности он не может скрыть неуверенности и тревоги когда поёт о своей судьбе, о достижениях – теперь он подвергает их сомнениям. Теперь, когда ему так мешает… Моцарт, со своей искренностью и такой недоступной проникновенностью. Чуть позже, когда Сальери признаётся себе в зависти – он не теряет своей основательности и, где-то, самолюбования. То есть персонаж живой – условие, без которого театр музыкальный, превращается в театр условностей, теней, масок.

Феляуэр не то чтобы убедителен, а убедителен стопроцентно! Прекраснейший бас, не «паровозный гудок» или «лужёная глотка» - нет! Бас благородный, артистический, бас – для того чтобы им проникаться! Феляуэр способен заставить не просто слушать музыку (когда герой малоубедителен), не только следить за перипетиями драматического артиста (если музыка слаба) - он создает цельный музыкально-сценический образ. После спектакля я поймал себя на мысли, что действительно переживал драму Сальери, и значит всё срослось, значит спектакль удался, а на сцене был не просто поющий Феляуэр, а Сальери! Которого я и наблюдал.

Несколько моментов были сделаны невероятно пронзительно: секундная реакция на глоток Моцарта «Ты выпил? Без меня…». Тут стало ощутимо как сжалось сердце у Сальери. Секундное сомнение и секундное же ощущение потери. Мимолётно. И от этого более сильно.

В конце, убедив себя в равенстве с гением «создателя Ватикана» – он цинично выплёскивает ядовитые остатки на пол, стирает следы его рук на бокале платком, заворачивает кольцо с ядом в этот платок, и, засовывая его в карман, сумрачно, но спокойно удаляется через зрительный зал.

Вёл спектакль молодой дирижёр – Максим Вальков. Приятно отметить – Вальков прекрасно аккомпанирует и вообще взаимодействует с певцами! А ведь в этом спектакле общение дирижёра с артистами затруднено расположением оркестра – дирижёр и солисты находились спиною друг к другу (оркестр располагался позади поющих)…

Несмотря на отсутствие режиссёрских претензий (возможно, и благодаря тому) – спектакль получился простой и живой! Вот так нехитро, но близко и трогательно!

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru