8 июля состоялся сольный концерт сопрано Альбины Шагимуратовой с Национальным филармоническим оркестром России под управлением Владимира Спивакова на фестивале в Кольмаре

Фестиваль Владимира Спивакова в Кольмаре существует уже двадцать шесть лет. В этом году он посвящён памяти выдающегося советского дирижёра Евгения Светланова (1928-2002).

С 3 по 14 июля публика услышит 27 концертов на трёх концертных площадках города:

полуденные камерные концерты проходят в зале Koifhus, первые вечерние камерные концерты — в 18 часов в церкви Святого Петра, а симфонические и «суперзвёздные» концерты в самом огромном зале: церкви святого Матфея в 21 час.

Первые три сезона в потолке этой церкви зияли такие дыры, что если во время концерта начинался дождь, то публика раскрывала зонтики. Но Спиваков нашёл единомышленников и храм был идеально отреставрирован вместе со всеми картинами. Теперь огромное пространство с храмовой акустикой выглядит потрясающе.

Я присоединилась к фестивалю только 8 июля, в день концерта Альбины Шагимуратовой, и первое же фестивальное впечатление оказалось для меня самым настоящим потрясением.

Как правило, как бы хороши не были вокалисты, в каждом из них есть либо что-то раздражающее, либо чего- то не хватает. И только услышав абсолют, чувствуешь, что вот оно — то самое, настоящее, идеальное, в ожидании которого ходишь на концерты и в оперу. Я очень часто вспоминаю афоризм моей покойной мамы о том, что музыкальное искусство бывает только либо откровением, либо насилием над слушателем, а середины не бывает. Это всегда оказывается верным камертоном для оценки происходящего на сцене.

В случае с Альбиной это именно откровение, которое осознаёшь с первых пропетых пары фраз

и дальше уже только внемлешь, наслаждаешься, сопереживаешь и стараешься запомнить впечатления.

Я бы назвала дарование Альбины Шагимуратовой невероятно гармоничным, полноценным, всеохватывающим, ярким и блистательным.

Очень часто в оценках певцов возникает противоречие между собственно пением, вокалом и актёрским мастерством. Есть любители инструментального вокала, которые считают, что голос — это инструмент, и не надо требовать актёрских качеств от вокалиста. Другие ждут актёрской игры (которая часто скорее не игра, а «переигрывание», смешные потуги) и готовы ради этого простить вокальные технические погрешности. И только в тот момент, когда ты оказываешься перед абсолютно полноценной во всех отношениях певицей, ты понимаешь, что вот оно, то, что нужно, и кажется что это совершенно естественно, просто и само собой разумеется.

Моё представление об идеальном певце, от которого я уже никогда не смогу отказаться, сложилось в очень раннем детстве, когда я до бесконечности «крутила» и переслушивала, подаренные прабабушке — оперной певице — Шаляпиным его граммофонные, старинные, тяжёлые как камень пластинки.

Его голос весь трепещет от страстей.

Это передача напрямую от певца слушателю не через слух, а прямо по нервной системе всех тончайших душевных переливов. Это можно ощутить либо живьём, либо слушая грампластинку, практически прислоняясь ухом к источнику звука. К сожалению на mp3 или в YouTube это эффект уже разбавлен из-за искажённого звука. Шаляпин не издавал ни одной ноты впустую ради красивости. Звучание его голоса шло из сердца, из страданий, надежд и отчаяния. Он как великий актёр полностью вживался в персонаж. Не будем забывать, что он был современником Станиславского, создавшего свою систему, на которую до сих пор опираются театральные и киноактёры. Потому и его воздействие на слушателя было столь неотразимым, что даже сто лет спустя мы продолжаем его слушать и любить.

Этот подход к партии я с такой тоской и безнадёжностью ищу у современных исполнителей,

попадая чаще всего либо на самолюбующихся, самовлюблённых и самодовольных вокализирующих пластиковых кукол, либо на клоунов, которые кривляются, гримасничают, тужатся, извиваются, да ещё и фальшивят. Это две крайности, среди которых есть ещё и промежуточные варианты.

И вот, когда после искрящегося исполнения оркестром увертюры к «Волшебной флейте», на сцену вышла Альбина и запела арию Донны Анны «Crudele... Non mi dir» из оперы «Дон Жуан», началось счастье, которое с каждой арией только усиливалось.

Невероятно прекрасным был дуэт со скрипкой Владимира Спивакова в ариии Аминты «L’amero, saro costante» из оперы Моцарта «Царь-пастух». Когда два виртуоза с тончайшей фразировкой ведут диалог и откликаются на все оттенки звукоизвлечения друг друга, возникает эффект магии.

После Sinfonia из оперы «Норма», настала очередь знаменитой сцены сумасшествия Лючии ди Ламмермур из одноименной оперы Доницетти. Сколько исполнений уже выслушано, сколько певиц бьются над этой противоречивой задачей с переменным успехом!

И вот наступил момент истины: на сцене настоящая, сходящая с ума Лючия в версии Шагимуратовой.

Полностью выключенная из окружающей реальности, погружённая в галлюцинации, мечты и душевную боль. Не певица, исполняющая партию Лючии, а живая Лючия, слушая которую хочется плакать от сострадания, при виде которой комок подступает к горлу. И, как говорил Станиславский, «Верю!», и не надо ничего объяснять, аргументировать и доказывать.

Трудно понять, дан ли певице от природы дар перевоплощения или так глубоко овладела она актёрским мастерством — скорее всего присутствует и то, и другое, но желаемого эффекта она достигает очень скупыми средствами: она не морщится, не гримасничает, ничего не изображает. Меняется взгляд, голос передаёт все оттенки душевных переливов и всё подчинено образу.

На моей памяти это была лучшая из всех интерпретаций Лючии, которые когда- либо приходилось слышать.

Что касается голоса, то его невозможно отнести ни к категории чистой колоратуры, ни к лирико- драматическому. Это и то, и другое в одном флаконе. Когда я спросила об этом саму певицу, то она согласилась: «Получается, что так». Это тот случай, когда музыкант уже так давно перешагнул все технические проблемы, оставил их далеко позади и занимается уже исключительно музыкой и драматургией, что восхищаться виртуозностью уже даже как-то и неудобно. Это уже будет занижение планки.

Все головоломные пассажи, скачки и предельно высокие ноты у неё звучат так легко и естественно, как будто поёт соловей.

Нигде не чувствуется ни малейшей натуги, напряжения, старательности или риска срыва. Звук просто льётся как из сказочного рога изобилия. Мощность звука на форте такая, как будто Альбина владеет неким оргáном, и просто в нужную минуту включает дополнительные регистры. В самых тихих местах звукоизвлечение очень нежное и тонкое, но без того придыхания, которое ввела в моду Чечилия Бартоли. Редкостное природное дарование, отточенное мастерством.

Карьера Альбины Шагимуратовой развивается очень полноценно и в России, и на мировой арене. Это не тот случай, когда хороший русский певец известен только дома, или, наоборот, приезжает из Европы на отдельные концерты на Родину, чувствуя и требуя признать себя «большим подарком». Она одинаково занята как в постановках Большого и Мариинского театров, так и в Европе, и в Штатах (Парижская опера, Ковент-Гарден, Ла Скала, Метрополитен и другие). Секрет в столь очевидном профессиональном превосходстве над основной массой в том, что никаких дополнительных аргументов или стараний и не требуется.

Второе отделение концерта в было полностью посвящено Джузеппе Верди

в чередовании оперных увертюр и арий Джильды и Виолетты. Изумительное погружение в драматургию, огромное наслаждение от слушания. Хочется, чтобы концерт не заканчивался вообще никогда.

В январе мы услышим Шагимуратову в Парижской опере в «Похищении из сераля». Кроме того, она очень хочет исполнить «Травиату» под управлением Тугана Сохиева, но пока не уточнено в каком именно театре.

Так что теперь я буду высматривать её имя в афише и не пропускать ни одного выступления, чего и вам желаю.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru