Во всемирной сети есть много любителей оперного искусства. Они пишут о своих оперных впечатлениях. Их суждения зачастую весьма субъективны и пристрастны и вряд ли могут претендовать на повышенное внимание широкой публики. Однако бывают исключения. Мы предлагаем читателям одно из них. Блоггер, именующий себя «Оперным странником», месяц назад взял интервью у известного итальянского баритона Массимо Кавалетти. Это имя мало знакомо отечественным любителям оперы, да и на страницах нашего журнала почти не упоминалось. Тем любопытнее будет познакомиться с этим певцом, с его довольно бесхитростными рассуждениями об оперном искусстве.

Перевод публикуется с незначительными сокращениями.

* * *

Массимо Кавалетти считается одним из самых перспективных итальянских баритонов. Обладая от природы сильным и ярким голосом, он учился вокальному мастерству в своем родном городе Лукка и в «Академии Ла Скала». В 36 лет уже имеет за плечами выступления на престижных сценах Зальцбургского и Глайндборнского фестивалей, Вены, Берлина, театра Метрополитен, Брюсселя и Цирюха. Его репертуар включает роли в операх Доницетти, Верди, Россини, Массне, Бизе, Бриттена и Пуччини. В ближайшем будущем он планирует исполнить партии Форда на фестивале Сайто Кинен и в Ла Скала, Эскамильо в Мете и Лисеу, Марселя в Амстердаме и Ла Скала. Мне удалось побеседовать с Массимо Кавалетти в перерыве между выступлениями в «Богеме» на сцене Ковент-Гардена.

– Г-н Кавалетти, вы уже выступали на многих знаменитых оперных сценах. Что вдохновило вас стать оперным певцом?

– В 6 лет я начал петь в церковном хоре, обучаться игре на фортепиано и органе и очень полюбил музыку. Но поначалу я не хотел быть оперным певцом. Я мечтал стать инженером электросвязи и даже пошел учиться по этой специальности. Потом, когда мне исполнилось 18 или 19 лет, один из священников, большой любитель оперы, сказал мне «у тебя потрясающий голос, тебе нужно заниматься вокалом». Он привел меня к одному пианисту в Лукке, вместе с которым я попробовал свои силы в пении. Тогда я еще не был уверен, что это именно то, чем я хочу заниматься в жизни, поэтому я вернулся к изучению инженерии. Позже я познакомился с оперным певцом Грациано Полидори, со своим первым педагогом в Лукке, и он сказал, что я «должен» заниматься, чтобы стать певцом, так как он увидел во мне большой потенциал. Но тогда я не был в этом уверен, у меня были другие планы на жизнь. Девять месяцев я раздумывал, хочу ли всерьез учиться пению или нет, и в июне 1999 года принял решение и начал полноценно заниматься. И с тех пор я не перестаю работать над собой. Я безумно полюбил вокал и впервые почувствовал, что нашел свое предназначение в жизни. А дальше все пошло как по маслу. Я закончил обучение в Лукке и направился в Ла Скала, где учился у Лучаны Серры и Лейлы Генчер. И там же состоялся мой дебют. С того момента я строю свою карьеру с уважением к музыке, к сцене, к своим коллегам, и благодарю Бога за тот дар, которым он меня наградил.

– Вы выросли в Лукке, на родине Пуччини. Как этот факт повлиял на ваш репертуар?

– Я счастлив тому, что родился в Лукке. Это потрясающе, когда у тебя есть возможность исполнять произведения Пуччини по всему миру. Поначалу я был больше поклонником Верди, и сейчас Верди составляет существенную часть моего репертуара. Но Пуччини я тоже обожаю. Когда я приезжаю в Лукку, то люблю посещать его дом в Торре-дель-Лаго – это прекрасное место для размышлений о жизни и музыке. Я знаком с правнучкой Пуччини. Во время моего визита она показывает мне интересные места его дома, которые не всегда доступны для посещения обычными посетителями. Пуччини похоронен там же, и его дух до сих пор жив. В будущем я бы хотел исполнить большие партии в его операх – как например, Скарпиа и, в особенности, Микеле из оперы «Плащ». Это потрясающие персонажи. Очень сложные и многогранные. Я очень надеюсь спеть их в будущем.

В данный момент, я пою Марселя, это великолепная роль. Он молодой парень, и если представить Марселя в наше время, то, возможно, он был бы студентом по обмену, который оказался вдали от дома. Он мечтатель, он мечтает о жизни, об искусстве. Это было его решение стать бедным, он хотел познать другую сторону жизни. На протяжении всей оперы вы наблюдаете, как Марсель взрослеет, и как меняется его жизнь. Он осознает, что жизнь – это не игрушки. У Пуччини смерть Мими символизирует конец беспечной юности – друзья моментально взрослеют и начинают понимать, как трудна жизнь.

Марсель – интересный персонаж. Мы часто не замечаем его, потому что больше внимания уделяем истории Мими и Рудольфа. А для Пуччини было очень важно показать четырех друзей и две истории любви, чтобы зритель увидел, как отличается любовь Мюзетты и Марселя от чувств Рудольфа и Мими. Также эта опера рассказывает нам историю о настоящей дружбе. Когда есть прекрасный состав исполнителей, как здесь (в Ковент-Гардене), удается найти нужный баланс между персонажами. Каждый герой здесь по-своему важен, даже Бенуа и Альциндор, потому что они подчеркивают несколько существенных моментов в этой истории. У меня позади уже более 100 выступлений в «Богеме», почти 80 раз я пел Марселя и около 20-30 раз я был в роли Шонара.

– Вчера (15 июля) состоялась прямая трансляция «Богемы» по всей Великобритании. Вы уже участвовали в записи нескольких DVD – двух «Богем», «Симона Бокканегры», «Фальстафа». Когда вас снимают на камеру, изменяется ли ваш подход к выступлению?

– Да, что-то определенно меняю. До спектакля мы обсуждаем детали с телеоператором, он разъясняет нам, что мы должны делать. Освещение делают намного ярче. Чтобы получился хороший звук, с микрофонами приходится петь немного по-другому, позиционно выше. Поэтому я больше люблю, когда запись трансляции осуществляется при помощи микрофонов, расположенных на полу сцены. Такие микрофоны передают точно такой же звук, который слышит аудитория в зале. Таким же образом мы записывали «Богему» в Валенсии, звучание получилось великолепным. «Бокканегру» из Ла Скала записывали специалисты RAI (радиовещательной компании Италии), они соединили звук из радио- и телетрансляций, и он получился очень качественным.

Когда мы поем, звук летит далеко в зал, а с микрофоном на голове или у лица мы лучше улавливаем звучание нашего голоса, и он кажется темнее. Другая особенность заключается в том, что трансляция влияет на твое поведение на сцене, так как в этом случае мы стараемся создать что-то больше похожее на кино. Обычно я всегда стараюсь поддерживать зрительный контакт с аудиторией, но во время прямой трансляции или записи DVD иногда встаю спиной к залу, чтобы это выглядело более кинематографично для зрителей в кинотеатрах. Я думаю, что вчера у нас все получилось, потому что режиссер трансляции присутствовал на всех репетициях, и мы многие вопросы решали вместе. В этом сезоне у меня были прямые трансляции из Ла Скала, Мета, Зальцбурга и теперь еще из Ковент-Гардена. Недавно, когда я пел Форда в Амстердаме, даже делали трансляцию на открытом воздухе. Мне кажется, что теперь почти каждое мое выступление снимают, и мне это нравится.

— У вас уже довольно большой репертуар, как вы обычно разучиваете партию?

— Я всегда начинаю с либретто и пытаюсь перевести текст на современный итальянский. Если, например, либретто основано на пьесе Шекспира и Шиллера, я прочитываю первоисточник. Я считаю, что очень важно проникнуть глубоко в суть произведения и понять, почему композитор и либреттист выбрали именно его. Затем я начинаю учить непосредственно музыку и слова. Конечно, поначалу трудно сразу все запомнить, поэтому часто заглядываю в партитуру. Спустя какое-то время, по ночам я спонтанно начинаю что-то обдумывать, вспоминать. В данный момент я разучиваю оперу «Пуритане», и когда утром моюсь в душе, то неожиданно начинаю вспоминать текст этой оперы. Когда я начинаю учить роль, то предпочитаю заниматься с концертмейстером, чтобы он подыгрывал мне мою партию. Как только я ее выучил, я занимаюсь уже с другим педагогом, и мы работаем над партией уже более детально и глубоко. Я люблю самостоятельно работать над ролью, пока полностью ее не выучу, затем начинаю слушать записи разных певцов. Мне кажется, что сначала нужно самому усвоить материал, иначе можно легко перенять ошибки других исполнителей. А ошибки легко запоминаются… Но мне нравится слушать исполнение других певцов, интересно узнать, какие приемы они используют, чтобы справится со сложными местами в партитуре.

Некоторые партии даются мне легко – я могу их выучить за неделю – для других требуется намного больше времени. Например, Форд в «Фальстафе» и Родриго в «Доне Карлосе» заняли у меня много времени. Я начал учить партию Ренато из оперы «Бал-маскарад» почти год назад. Но это не значит, что мне нужен год, чтобы полностью ее выучить, мне хватит, может быть, трех недель для этого, но мне требуется год, чтобы почувствовать партию эмоционально и физически. Чтобы сжиться с той или иной ролью, я бы сказал, что певцу нужно спеть 20 спектаклей. Мне кажется, что дебютировать нужно в небольших театрах, чтобы соединить все аспекты партии в единое целое, а потом уже переходить к большим залам. Каждый раз, когда мне предстоит выступление в большом и известном театре, накануне я обязательно занимаюсь с концертмейстером, даже если я исполнял роль много раз. Очень важно быть полностью подготовленным и уверенным в себе. В контрактах у нас прописано, что певец должен прибыть на первую репетицию с полностью выученной партией. Мы всегда должны придерживаться этого пункта контракта. Репетиции необходимы для того, чтобы мы сфокусировались на том контексте постановки, в котором мы будем исполнять свои роли. Постановки часто сильно отличаются друг от друга. Все зависит от того, в какой временной период происходит действие, какого персонажа я играю, какой с нами работает дирижер.

– У вас очень богатый и сильный голос. Когда я вас слушаю, мне кажется, что ваш голос еще не созрел до конца, становится все больше и больше.

— Да, для того чтобы петь Марселя нужен действительно большой голос. Не только большой по объему, но и такой, который сможет прорезать оркестр… Ведь партия Марселя поется как бы в разговорной манере. Я много работал в этом направлении, чтобы улучшить свою технику, потому что часто оркестр играет очень громко. Нужно обладать хорошей техникой, чтобы слова были понятны слушателям – без текста нет взаимодействия. А в опере все построено на взаимодействии, и при помощи слов мы раскрываем чувства персонажей.

Сегодня людям нравится делать несколько дел одновременно. Например, они смотрят телевизор, параллельно играют со своими телефонами и слушают музыку. В этом смысле опера современна, потому что в театре вы слушаете музыку, текст и смотрите драму, а иногда вы даже можете почувствовать запах происходящего на сцене. Я каждый раз мечтаю, что на протяжении трех часов спектакля зрители забудут о своих проблемах и перенесутся в другую реальность, и в такие моменты от зала исходит потрясающая энергетика. За это я и люблю свою профессию.

С вокальной точки зрения, самое главное – это правильное дыхание и абсолютное понимание того, как работает тело во время пения. Все тело, в особенности живот, горло и шея должны быть абсолютно расслабленными. Можно также использовать мышцы ног, чтобы хорошо ощутить опору для звука. В актерском плане сейчас от нас требуют намного больше, чем несколько лет назад – мы должны играть и прыгать, танцевать и делать еще много всего на сцене. Как ни странно, так петь гораздо проще, потому что, когда тебе нужно сделать что-то «необычное» на сцене, пение и текст помогают тебе в этом. Иногда, когда ты просто стоишь прямо и поешь, сложно бывает направить звук в правильную позицию.

Оперный певец никогда не перестает учиться. Мой педагог Лео Нуччи до сих пор занимается в возрасте 74 лет. И он до сих пор звучит великолепно, потому что каждый день он уделяет внимание своему инструменту, заботится о нем. Мы, певцы, очень любим свой голос. Голос как ревнивая жена, ей не всё равно.

– У вас впереди много дебютов – Эскамильо в Лисеу, Ричард в «Пуританах». Какие у вас планы на ближайшее будущее и что нового нам от вас ожидать в более далекой перспективе?

— Я решил дебютировать в «Пуританах» по двум причинам. Во-первых, мне очень нравится такая музыка, я думаю, что это лучшая опера бельканто, и я выбрал ее, чтобы развить свой голос в новом направлении. Во-вторых, я решил это сделать, потому что никогда не пел в оперном театре моей родной Тосканы. Новый театр построили во Флоренции, и я был очень взволнован, когда мне предложили открыть там новый сезон.

В будущем я надеюсь продолжить исполнять тот репертуар, который у меня есть сейчас и, возможно, дебютирую с несколькими новыми партиями. Когда я берусь за новую роль, то обычно пою премьерные спектакли, затем оставляю партию на год или более, а потом снова к ней возвращаюсь. Я думаю, что очень важно физически дорасти до партии. В следующем году я дебютирую в роли Ренато в концертной версии «Бала-маскарада» вместе с Зубином Мета в Тель-Авиве… Маэстро Мета попросил меня, и я не хотел ему отказывать. Я посмотрю, как у меня получится спеть на концерте. Так легче испытать себя в новой роли, нежели в театральной постановке. Если мне подойдет эта партия, то потом еще два или три года я не буду ее исполнять в оперных постановках, может быть только после 2017 года. Я планировал больше не петь Эскамильо, но Мет и Лисеу пригласили меня, и я не смог сказать «нет». И снова начал учить эту оперу, чтобы улучшить свой французский. Я надеюсь, что совсем скоро буду петь Леско в «Манон Леско». Не могу сказать, где именно, но буду. Я исполнял эту партию один раз в 2008 году в Берлине и в этот раз будет мой, как бы, второй дебют, потому что уже много времени прошло с момента первого выступления. У меня будет много разных «Богем», «Фальстафов» и затем опять «Цирюльник». Я бы хотел задержаться в этом репертуаре еще на несколько лет. Не могу дождаться, когда смогу спеть в «Травиате», «Трубадуре», «Силе судьбы». Точно попробую себя в этих операх, но только после того, как мне исполнится сорок. А в следующие несколько лет определенно буду петь свой нынешний репертуар.

Перевод с английского Дарьи Денисовой

Оригинал статьи

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru