Закон Дон Жуана

Новая «Электра» в Венской опере

Новая «Электра» в Венской опере
Оперный обозреватель
Дурманящая женственная красота голоса Штемме идеальна для всех драмсопрановых героинь Штрауса, всех, кроме одной. Электра — не женщина, она — вывернутые наружу нервы. Мало того что эту сложнейшую партию нужно спеть, её нужно сыграть. Сыграть голосом. «Правильная красота», аккуратный звук всегда из «третьей позиции» идёт вразрез с диссонирующей гармонией оперы. Казалось бы, две равносложные партии — Саломея и Электра — одного композитора, в один период творчества, но какой разный эффект. Если Саломея Штемме сводила с ума безграничной свободой и эталонным качеством в озвучивании даже самых коварных мест, то в её Электре были чётко различимы «критические зоны», когда петь правильным звуком было уже невозможно. И неслабое насилие над голосом, уловимое на самых экстремальных верхних нотах очень пугало.

Премьеру «Электры» в Венской опере меломаны по всему миру ждали, в первую очередь предвкушая ошеломительный дебют Нины Штемме. После триумфальной Саломеи последних лет и десятка других удач в сложнейших партиях Вагнера и Пуччини одна из самых ярких «эталонных» драмсопрано нашего времени замахнулась покорить ещё одну, пожалуй, самую неприступную высоту, какой является «Электра» Рихарда Штрауса.

По такому случаю Венская опера взялась заодно обновить постановку, заменив старый, 25-летней выдержки, спектакль Гарри Купфера новоделом от Уве Эрика Лауфенберга.

Итак, премьерная серия позади, и коротко резюмируя, можно сказать, что новый спектакль раскололся на две совершенно обособленные, обратно пропорциональные составляющие — провальную визуальную и роскошную музыкальную. Повторилась ситуация с прошлогодней юбилейной «Женщиной без тени» в Баварской опере: сколь прекрасными были певцы, столь ужасной постановка.

«Ужасность» работы Лауфенберга заключается в её удивительной бестолковости. Эдакое визуальное воплощение формализма — бессмысленного и беспощадного. Бюджетность постановки можно было бы простить, если бы не было так скучно. Не хотелось бы долго мусолить этот безрадостный вопрос, в конце концов, в опере всегда можно закрыть глаза и наслаждаться тем, что слышишь. А наслаждаться в тот вечер было чем.

С первых нот вступления стало понятно, как эту премьеру ждали, как к ней готовились музыканты и певцы. Сразу сразило наповал высочайшее качество и мощь вокала всех без исключения исполнительниц эпизодических ролей. Вступительный хор девушек с самого начала задал высочайшую планку спектаклю как неординарному музыкальному событию. То были не компримарио, а сплошь примы — лучший хор «Электры» из всех мною слышанных.

Оркестр Венской оперы, ведомый Микко Франком, несмотря на плотность партитуры, был, как никогда, одновременно насыщен и прозрачен, словно акварель — сочная и воздушная. Музыканты будто стосковались по родному материалу, и, несмотря на скопившуюся усталость (а это был далеко не первый спектакль), на протяжении всего исполнения чувствовалась какая-то незатухающая радость. И хотелось бы где-то услышать более мрачные, депрессивные интонации, но не в этот раз — музыканты были абсолютно и непреклонно счастливы.

И вот, наконец, появилась та, «которую все ждали». Говорить о магнетических обертонах, обволакивающе-округлом звуке редкой красоты голоса Нины Штемме можно вечно. Вообще поразило то, в какой прекрасной вокальной форме подошли к спектаклю все главные героини — такого здорового ансамбля я не помню давно! Штемме пела Электру впервые, а разбирать и критиковать премьерные огрехи, наверное, дурной тон. Но раз уж мы собрались здесь именно из-за этого дебюта, будем говорить, как есть. Электра в исполнении Штемме звучала блестяще, и всё-таки оставила противоречивые чувства. Нет, я не хочу сказать, что певица не справилась, допускала ошибки или не отвечала стилистике. Нет-нет, дело в другом.

Дурманящая женственная красота голоса Штемме идеальна для всех драмсопрановых героинь Штрауса, всех, кроме одной. Электра — не женщина, она — вывернутые наружу нервы. Мало того что эту сложнейшую партию нужно спеть, её нужно сыграть. Сыграть голосом. «Правильная красота», аккуратный звук всегда из «третьей позиции» идёт вразрез с диссонирующей гармонией оперы. Казалось бы, две равносложные партии — Саломея и Электра — одного композитора, в один период творчества, но какой разный эффект. Если Саломея Штемме сводила с ума безграничной свободой и эталонным качеством в озвучивании даже самых коварных мест, то в её Электре были чётко различимы «критические зоны», когда петь правильным звуком было уже невозможно. И неслабое насилие над голосом, уловимое на самых экстремальных верхних нотах очень пугало. И дело тут не в моей слушательской неудовлетворённости и завышенных требованиях, просто в такие моменты становилось очень страшно за певицу! Возможно, я сгущаю краски, партия ещё обкатается, опасные верхушки смягчатся, но если Электра каким-то образом может поставить под удар вокальное долголетие певицы, уверена, поклонники Штемме легко смогут пережить отсутствие этой партии в её репертуаре, в конце концов, здоровье примадонны важнее. Что касается драматургии, вокальной и сценической, Электру Штемме отличало небывалое и неожиданное спокойствие и уравновешенность. Эпическая монументальность, это, конечно, хорошо, но творение Штрауса-Гофмансталя, всё же, трагедийно в тонах постромантической экспрессии, отчего общее и частное провисание драматургии портило всю картину. Упрекать певцов в драматургической недоработке на фоне абсолютной режиссёрской халтуры было бы нелепо. В любом случае, в следующем сезоне Штемме будет исполнять Электру в Мет в прекрасной постановке Патриса Шеро. Так что поговорим об актёрской составляющей в другой раз.

Вторая героиня вечера — Гун-Брит Баркмин в роли сестры Электры Хризотемиды. Будучи третьей в премьерной серии (после Анне Шваневилмс и Рикарды Мербет), Баркмин приятно удивила абсолютным владением стилем, лёгкостью, даже беззаботностью в исполнении объёмной и далеко не самой простой партии. К финалу, правда, голос немного «обмелел», подрастерял обертоны, и кое-где проскакивал прямой звук, однако, достоинства певицы были совершенно очевидны. Остаётся только порадоваться за Венскую оперу с таким количеством классных сопрано.

Говоря ранее о феноменальной вокальной составляющей спектакля, я имела в виду не только то, что певцы хорошо пели, но что они именно пели. Никому ни разу в голову не пришло сорваться на крик. Даже в партии преступной матери Клитемнестры, роли, в которой допускается и часто используется вокальная эксцентрика и откровенная мелодекламация, Анна Ларссон не только играла всё, что Штраус прописал, но и пела. Своим плотным матовым меццо Ларсон максимально вокализировала то, что зачастую просто проговаривается. Красиво, а потому неожиданно и приятно.

Прекрасный женский триумвират главных героинь по традиции портил мужчина — Орест Фалька Штрукмана. Партия Ореста очень маленькая, но, тем не менее, очень важная. И дело даже не в том, что голос Штрукмана «не первой молодости» — потёртый и пошатывающийся, а в том, что он харáктерный, то есть вместо благородного принца, мы увидели и услышали шаржированного злодея — когнитивный диссонанс, да и только.

И всё-таки ничто не могло испортить общего восторженного впечатления музыкальной частью. Исполнение Оркестра Венской оперы нельзя было назвать идеальным, но это не имело существенного значения! Главное в другом – музыканты, щеголяя отточенностью штрихов и межгрупповой прозрачностью, абсолютно точно знали, как это нужно играть, что есть в этой опере и зачем. Оркестр жил и дышал вместе с героями на сцене. В бурном потоке симфонической материи редкие сбивки и киксы провоцировались порывами экспрессии, вызванными теми или иными репликами актёров. В этом единении и живом соучастии музыкантов и певцов была вся прелесть спектакля!

Я долго думала, зачем нужно было менять старый добрый спектакль, тем более на такой неудачный, пока не поняла, что закон театра — это закон Дон Жуана: «Чем новее, тем лучше». Качество не в счёт — работает эффект новизны. Новая постановка как повод для обновления — обновления чувств, эмоций, отношения к регулярно исполняемому заигранному и запетому материалу. Именно новый спектакль и новая блистательная Электра — Нина Штемме, стали причиной такого мощного всеобщего воодушевления.

Таким образом, Венская опера подарила нам выдающееся по своему качеству и степени вдохновлённости музыкальное событие, но получила себе в репертуар довольно серую заурядную постановку.

На фото: сцена из спектакля

0
добавить коментарий
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ

Электра

Произведения

МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ