В очередном концерте абонемента Московской филармонии «Звёзды мировой оперной сцены», состоявшемся в КЗЧ, в качестве таковой нам представили американское меццо-сопрано Джейми Бартон.

Если судить по аннотациям в сети и записям, доступным в YouTube, она действительно восходящая оперная звезда. Начало её известности положила победа на одном из самых престижных вокальных конкурсов «Певец мира» в Кардиффе в 2013 году. Победителями этого конкурса в разные годы были российские певцы Дмитрий Хворостовский и Екатерина Щербаченко.

Победа в Кардиффе обеспечила Бартон контрактами на участие в оперных постановках по обе стороны Атлантики – в Старом и Новом свете. Только в текущем сезоне Бартон исполняет партии Адальжизы («Норма» Беллини) в Лос-Анджелесской опере и Фенены («Набукко» Верди) в лондонском Ковент-Гардене, Корнелии («Юлий Цезарь» Генделя) во Франкфуртской опере, Джейн Сеймур («Анна Болейн» Доницетти) на сцене нью-йоркской Метрополитен-опера и Вальтрауты («Гибель богов» Вагнера) в Хьюстонской опере.

Записи Бартон производят неплохое впечатление и даже интригуют. Реальность, увы, оказалась не столь радужной. Видимо, голос Бартон «фоногеничен», т. е. выигрывает в записи по сравнению с «живым» исполнением. Таков, например, голос и Дмитрия Хворостовского.

Программу концерта, довольно изысканную для российского слушателя, составила сама певица. Бартон включила в неё арии, которые мы слышим нечасто: Миньон из одноименной оперы Тома, Дидоны («Троянцы» Берлиоза), Леоноры («Фаворитка») и вторую арию Джейн Сеймур («Анна Болейн») Доницетти. А вот молитва Адальжизы из «Нормы» и ария Эболи из «Дона Карлоса» входят в число шлягеров меццо-сопрано.

Программа стилистически разнообразна и даёт возможность показать разнообразие вокальное. Но в московском выступлении певица этой возможностью не воспользовалась. Все номера прозвучали настолько одинаково безлико в стилистическом отношении, что возникало ощущение исполнения одной и той же арии. Не очень красиво звучал у Бартон верхний диапазон – он был резким и открытым. Причём это не случайное явление. На бис она повторила стретту из арии Леоноры и оба раза экстремальное для меццо вставное верхнее «до» брала очень резким звуком. Да и низы временами были проблемные, несколько утробные. Кстати, эта ария, начатая почему-то с середины, вызвала недоумение. Куда пропало оркестровое вступление и речитатив «Fia dunque vero?» — неясно. Получился этакий «всадник без головы». Подобные казусы, мне кажется, говорят об отсутствии вкуса и о том, что Бартон не всегда понимает, что поёт. Ария Джейн Сеймур из «Анны Болейн», объединенная с кабалеттой «Ah! Pensate che rivolti» (что иногда практикуется в концертах) выглядела тоже далеко не идеальной.

Слабое место у Бартон – колоратурная техника (вернее, почти отсутствие таковой), что для белькантового репертуара неприемлемо. Наименьшие интерпретационные потери понесли две арии на французском языке – Миньоны и Дидоны, поскольку наиболее отдалены от такого стиля. Но им не хватало французского шарма.

Не произвела впечатления и заключившая программу ария Эболи из оперы Верди «Дон Карлос»: с утробными низами и форсированным резким форте на верхах. Видеозапись концерта есть на сайте филармонии – и её можно порекомендовать тем, кто на концерте не был, – да и тем, кто был. По сравнению с тем, что было слышно в зале, здесь все звучит лучше. Наиболее резкие углы и визги в верхнем регистре смягчились. Лишний раз убеждаюсь, насколько сильно запись, даже если её не касается рука звукорежиссёра, отличается от живого прослушивания в зале.

В целом Бартон — неплохая певица, обладающая природными данными, но с не очень хорошей школой, недостаточным пониманием стиля исполняемой музыки и значительными издержками вкуса. Если при таких недостатках она обрела статус звезды мировой оперной сцены, то это свидетельствует о принципиальном снижении критериев и деградации музыкального вкуса публики в целом.

Вкус и понимание стиля – вообще уязвимые места у современных вокалистов, да и музыкантов в целом. Это касается и репертуара, ограниченного джентльменским набором популярных инструментальных концертов или арий, и агрессивной манеры их исполнения, популярной у толп, жующих поп-корн во время променад-концертов на открытом воздухе. Сегодня музыканты вынуждены с невероятной скоростью метаться по свету и приспосабливаться чуть ли не ежедневно к стилю новых дирижёров, большинство из которых способствуют разрушению самого понятия вкуса.

В этом концерте Джейми Бартон аккомпанировал Академический симфонический оркестр Московской филармонии (художественный руководитель и главный дирижёр Юрий Симонов) – коллектив высшего симфонического класса. Но оркестра именно симфонического, не имеющего большого опыта в оперном аккомпанементе. При том, что сам по себе оркестр звучал слаженно и профессионально, под управлением британского дирижера Дэвида Перри стилистически он никак не вписывался в стиль бельканто. Немного раздражала и излишне суетливая манера поведения Перри за пультом и вообще на эстраде.

Симфонические фрагменты страдали тем же недостатком, что и выступление Бартон – отсутствием индивидуального подхода к увертюрам таких разных композиторов, как Берлиоз («Римский карнавал» – вторая увертюра к опере «Бенвенуто Челлини») и Доницетти (к операм «Фаворитка» и «Анна Болейн»). Если плотный оркестр был вполне уместен у Берлиоза, то в доницеттиевских увертюрах он был грубоват.

А вот «Бал королевы» – редко звучащая в концертах музыка балета из оригинальной французской версии оперы Верди «Дон Карлос» – прозвучал более-менее стильно.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru