В музыкальных театрах российской культурной столицы идёт так мало современных опер века, что появление каждой – событие. Такое произошло в питерском «Зазеркалье»: заново (после исполнения в 1993 году) Александром Петровым поставлено музыкально-сценическое произведение для детей Бенджамина Бриттена «Ноев ковчег» на тексты древнего Честерского миракля XVI века. Третье премьерное представление спектакля приурочили к открытию 13-го Всероссийского фестиваля театрального искусства для детей «Арлекин».
Как акция – это великолепно. Совсем незнакомая новому поколению музыка, по стилистике мало с чем, идущим в детских театрах, сравнимая. Библейский сюжет – тоже в обиходе юных абсолютное открытие. Тема вселенской катастрофы, не оставляющей сегодня сознание думающих людей, – на острие актуальности. В спектакле, согласно воле композитора, задействована масса детей-исполнителей: большой хор, маленькие сольные партии – это всё участники детской студии театра «Зазеркалье». Исключение для взрослых – только Ной (Андрей Конюх), Жена Ноя (Наталья Боева) и господь Бог (Андрей Толшин) за сценой. В дополнение к основному коллективу музыкантов – детский инструментальный ансамбль, сидящий по бокам игровой площадки. Дети – детям! Театральная коллизия, всегда впечатляющая.
Не самое простое и популярное произведение ХХ века звучит и, безусловно, это уже достижение. Но констатация музыкального текста ещё не есть его сценическая слышимо-видимая жизнь. Опера Бриттена необыкновенно разнообразна колористическими красками, богатством инструментальных и вокальных тембров, сменами динамики. Ритмическая изощрённость небольшой по объёму партитуры поразительна. А в исполнении зазеркальцев под управлением Аркадия Штейнлухта проявлено это как-то уж очень сдержанно, в почти полном отсутствии движения музыки внутри неё самой. Формально вроде бы и придраться не к чему, всё академично-культурно-грамотно, но внутренняя музыкальная статика усыпляет. Об исполнительской интерпретации партитуры здесь как-то и говорить не приходится: звучит гладко, одномерно, упрощённо, без остроты смены метра и ритма, от чего и форма не слишком чётко выстраивается.
В «Зазеркалье», где так ценят активную действенность, музыкальную статику могло раскачать яркое театральное решение. Но и оно изначально статично: ковчег уже построен, в его сценическом образе выдумка приближена к нулю. Где-то наверху не очень внятно для взора поблескивает маленький земной шарик, Бог как-то скромно вещает из-за кулис… Конечно, отсутствием финансирования можно оправдать всё. Но выдумка – не всегда большие деньги, что этот театр неоднократно доказывал.
Хоровые мизансцены тоже не поражают оригинальностью. Ораториальный склад? Да. Но мы же имеем дело со сценической интерпретацией! Мистериальный дух произведения? Здоровый примитивизм? Но средневековую мистерию сегодня всё равно не воспроизвести! Взгляд с позиций активной театральной стилизации с учётом сегодняшних технологий, я думаю, куда более эффективен. Почему же разбушевавшаяся стихия – это опять те же голубые тряпки? Приём застиран настолько, что не сойдёт даже по формуле «новое – хорошо забытое старое». Да не забытое! Вот в Мариинском намедни в «Медном всаднике» те же тряпки жалко полоскались. Хотя финал ультрамодный придумать к старому спектаклю не поскупились.
В вечер открытия фестиваля «Арлекин» в забавном театрализованном прологе фигурировала злобная экзотическая критикесса из «неолита». Как ни грустно, приходится ею поработать. Потому, что спектакль не располагает к особой радости. Хотя, конечно, в нём присутствует дух бесхитростного детства, благородный призыв не бездействовать в критической ситуации, вера, надежда, любовь к ближнему и к братьям нашим меньшим – всё то, что сегодня стало острым дефицитом. Чистое и стройное звучание детского хора, интерактивное общение с залом – в программки вложены ноты двух гимнов с предложением петь их всем залом под управлением специального дирижёра – это, безусловно, воздействует на публику, детей и взрослых, заполняющих зал. Опять же интересно и необычно красиво звучание текстов на староанглийском языке – тоже яркая «интеллектуальная» краска. Но этого не достаточно, чтобы оригинальное произведение английского классика зазвучало с полной жизненной силой. Потенциал бриттеновского «Ноева ковчега» куда мощнее.
Фото Виктора Васильева