Первый материал в Новом году нам хотелось бы посвятить чему-нибудь жизнерадостному. Как нельзя лучше для этого подходит рассказ о декабрьской премьере «Севильского цирюльника» в Вероне. О феноменальном успехе Хуана Диего Флореса в этом спектакле рассказывает Ирина Сорокина. В дополнение к ее рецензии мы помещаем статью об одном из ярчайших молодых теноров нового поколения, опубликованную в ноябре месяце в английской газете «The Sunday Times».

Если вы думали, что "Севильский цирюльник" - опера о Фигаро, ну, в крайнем случае, о прелестной Розине и замышляющих завлечь ее в ловушку двух интриганах, вы ошибались. Цирюльник может стать оперой об Альмавиве и абсолютным триумфом грациозного и звонкого россиниевского тенора, если этот тенор Хуан Диего Флорес.

"Цирюльник" открыл осенне-зимний сезон в театре Филармонико, который обещает также редко исполняемую пуччиниевскую "Ласточку", "Паяцев" с Роберто Аланьей и "Дон Жуана" в постановке Юрия Александрова.

Как и положено на операх Россини, театр был полон даже в воскресный день, когда оперу играют в полчетвертого вечера и в публике преобладают седые шевелюры. Сказочник и волшебник Леле Луццати постарался, чтобы и глазу было приятно: это был "Цирюльник" в рамках хорошей традиции, с кружевным узором из арок, окошек и балкончиков в первой картине и просторными комнатами в доме ворчливого доктора Бартоло во всех остальных. Но если гостиная, где происходит невообразимый переполох в связи с появлением самозванного Дона Алонсо в качестве учителя пения, навевала ленивое спокойствие однообразным серым узором обоев, то комната Розины, в которой хитрая воспитанница в союзе с цирюльником обсуждала план действий, не имела потолка, открывалась в светлое пространство, расцветавшее лазурными и бирюзовыми цветами, теми самыми, что украшали платье героини. Оформление традиционное, но полное веселья, вызывающее симпатию, желание развлечься и заново пережить вместе с исполнителями эту всем известную историю. В самом конце Луццати дал полную волю этому веселью: широкие плащи персонажей, даже потерпевших поражение Дона Бартоло и Дона Базилио, расцвели самыми яркими цветами, а сверху спустилась пышная гирлянда, создав “раму” для влюбленной пары почти в фольклорном духе…

Джулиано Карелла, дирижер корректный, но малоинтересный, на этот раз оказался способным выйти за пределы скучноватого тактирования: знаменитая увертюра искрилась оптимизмом и пленяла поэтичностью, а перекличку солирующих инструментов в быстрой части хотелось слушать бесконечно, так она была чиста интонационно и забавна с точки зрения интерпретации. Добавим, что это была полная версия "Цирюльника", без привычных купюр, так что публика имела возможность услышать куски музыки практически неизвестной, а поклонники пезарского лебедя ждали теноровую арию "Cessa di piu’ resistere", исчезнувшую почти сразу после первого представления и обретшую новую жизнь в качестве финального рондо "Золушки".

Карелла, похоже, чувствовал себя удобно в условиях, предложенных режиссером Филиппо Кривелли. Живой ритм, множество gags, но в рамках добродушного юмора. В этом "Цирюльнике", в сущности, нет “хороших” и “плохих”: Дон Бартоло часто обращался к добрым веронцам на их диалекте (милая отсебятина “специалиста” по комическим операм Бруно Пратико) и был решительно не в состоянии обидеть муху, а Дон Базилио в исполнении обладателя действительно рокошного бархатного баса Ильдара Абдразакова был начисто лишен как зловещей, так и сатирической жилки, и все так же добродушно подыгрывал Дону Бартоло, не замышляя ничего всерьез. Художник придумал прелестные детали, а режиссер удачно их использовал: гитара Фигаро скрывала полный набор парикмахерских принадлежностей, а Дона Бартоло в сцене бритья усаживали на какой-то странный предмет мебели - столик с приделанной к нему бархатной скамейкой, да еще закрепляли ноги таким образом, что бедный доктор не мог двигаться, оказываясь в своеобразных ножных кандалах.

Странным, но заслуженным образом подлинным героем этого "Цирюльника" стал не Фигаро - молодой уругвайский баритон итальянского происхождения Дарио Солари, а граф Альмавива - столь же молодой и также латиноамериканец Хуан Диего Флорес. Этот граф решительно превосходил в обаянии, энергии и голосистости своего подручного. Казалось, это он задумал, а затем и привел в действие безотказно действующий механизм хитростей и проделок: сначала вторжение в дом подозрительного доктора в виде совершенно очаровательного солдата, а затем появление там же под видом грациознейшего и в совершенстве владеющего искусством классического танца Дона Алонсо. Двадцативосьмилетний перуанский тенор продемонстрировал артистическую зрелость, сценическое обаяние, заразительный комический дар и, наконец, изысканную, полную вкуса фразировку и ослепительные каскады фиоритур, которые полностью удались ему в труднейшей финальной арии "Cessa di piu’ resistere", периграв и перепев двадцатипятилетнего уругвайского баритона, обладателя красивого темного тембра, но сценически не слишком раскованного и к тому же обнаружившего трудности в верхнем регистре и неточности в быстрых пассажах. Достойной Розиной была Мануэла Кустер, быть может, не слишком блестящая, но задорная и вокально ровная.

"Севильский цирюльник" в Вероне, несомненно, - музыкальный праздник и многообещающее открытие сезона в театре Филармонико, который, наконец, заполняется, не создавая более печального контраста с летними мероприятиями Арена ди Верона…

Ирина Сорокина
Верона, декабрь 2001 г.

Звезда Хуана Диего Флореса

Он не является кандидатом на звание «Четвертого Тенора» и не претендует на скоро освобождающиеся переходящие короны Паваротти и Пласидо Доминго. Он не собирается покорять массы "Nessun dorm"-ой - кстати, вообще не поет Пуччини и только одну вердиевскую роль - молодого любовника Фентона в «Фальстафе». Однако Хуан Диего Флорес уже на пути в звезды, благодаря редкостному типу голоса, называемому итальянцами «tenore di grazia» (изящный тенор). Виднейшие оперные театры мира уже сегодня отдают ему пальму первенства как исполнителю белькантовых произведений Россини, Беллини и Доницетти.

В Ковент Гардене помнят его триумфальное выступление в россиниевских «Отелло» и «Золушке» в прошлом году, а скоро он возвращается туда в роли Эльвино, жениха известной лунатички в беллиниевской «Сомнамбуле». В нынешнем сезоне 28-летний певец, четко осознающий свои возможности, уже спел эту партию в постановке Венской Оперы (в Лондоне ее увидят в марте 2002 года), причем, настоял на том, чтобы роль, написанная Беллини для его выдающегося современника Джованни Рубини, была исполнена без планируемых сокращений. И правильно сделал, поскольку из всего состава он был фактически единственным певцом международного класса, не считая Н.Дессей, которая заболела и была заменена*. В Лондоне его Аминой будет молодая гречанка Елена Келессиди (родилась Казахстане, в Европе выступает с 1992 года - "прим. ред".), уже успевшая завоевать сердца слушателей своим выступлением в «Травиате». Наконец, есть надежда, что постановка Королевской оперы окажется удачнее во всех отношениях, даже несмотря на довольно безнадежную сценографию Марко Артуро Марелли, поместившего действие оперы Беллини в обстановку альпийского санатория из «Волшебной горы» Томаса Манна! На это настраивает более сильный состав исполнителей в КГ, включающий Cardiff Singer of the World, Inger Dam-Jensen, Alastair Miles и дирижера М. Бенини - по крайней мере, на бумаге все выглядит более обещающим по сравнению с посредственностями в Вене.

Как бы там ни было, в роли Эльвино Флорес почти идеален, а те, кто видел его Родриго в «Отелло» или Дона Рамиро в «Золушке» знают, что и внешне он также строен и элегантен, как и его голос - классический в своем роде - итальянский, с блестящей атакой, диапазоном, простирающимся в стратосферы, которые Трем Тенорам и во сне не снились, гибкий, подвижный в руладах и украшениях, полностью удовлетворяющий требованиям, которые композиторы эпохи бельканто ставили перед своими тенорами.

Не удивительно поэтому, что Decca «схватила» его первой, заключив контракт на сольный диск. Первый россиниевский диск певца включает финальную арию графа Альмавивы из «Севильского цирюльника», которую почти всегда купируют, а Флорес, напротив, поет ее всякий раз, как только подворачивается случай. «Россини первоначально назвал оперу «Альмавива» и написал ее для великого tenore leggiero Мануеля Гарсиа - уже поэтому нельзя ее сокращать. «Цирюльник» - это опера тенора, а не баритона» - мало какой Фигаро согласился бы с этим утверждением, но история на стороне Флореса и у него хватает вокального великолепия подтверждать именно эту версию.

Decca явно делает ставку на Флореса как партнера Ч. Бартоли. В Россини их голоса сливались бы идеально. Ходят слухи о записи «Сороки-воровки» - практически неизвестного шедевра, открывающегося одной из самых популярных увертюр композитора. Бартоли и Флорес могли бы вернуть эту оперу в репертуар.

Несмотря на молодость, Флорес хорошо понимает свои перспективы и возможности. «Я пел Ринуччи в Венской постановке «Джанни Скикки» Пуччини и больше в театре этого не буду делать никогда. Это маленькая партия, но я чувствовал, как она тяжела для моего голоса». Он прав. Пуччини писал эту роль для того же самого тенора (Джулио Крими - "прим. ред".), который пел драматическую роль Луиджи в первом представлении «Плаща», на мировой премьере "Триптиха" в нью-йоркском Метрополитен. На пластинках Ринуччи часто поют тенора с голосами типа Флореса, но в театре тут требуется молодой Доминго. Такая «грамотная» самооценка певца удивляет, возможно, еще и потому что Флорес, хоть и выросший в музыкальной семье из Лимы, никогда не собирался становиться оперным певцом.

«Мой отец - профессиональный исполнитель перуанской народной музыки. Дома я всегда слышал его пение и игру на гитаре. Сам, начиная лет с 14-и, я тоже любил играть на гитаре, правда, собственные сочинения. Я писал песни, любил рок-н-ролл, у меня был свой рок-банд, и классической музыки в моей жизни было не так уж много».

Случилось так, что руководитель хора старших классов стал поручать Флоресу сольные партии и даже заниматься индивидуально. «Он заставил меня повернуть на путь оперы и под его руководством я выучил арию Герцога «Questa o quella» из «Риголетто» и «Аве Марию» Шуберта. Вот с этими двумя номерами я и выступал на прослушивании в консерваторию в Лиме».

В консерватории, рассказывает певец, он долго не мог определить, что же действительно подходило для его голоса, и метался между популярной музыкой и классикой. «Мне хотелось заниматься музыкой вообще, особенно композицией и игрой на фортепиано. Я стал учиться играть нетрудные ноктюрны Шопена и аккомпанировать себе самому». В венских аппартаментах Флореса, которые ему сдает Доминго, на фортепиано раскрыты ноты «Le Petit Negre» Дебюсси, что демонстрирует музыкальные интересы, выходящие за рамки тенорового репертуара.

«Впервые что-то понимать я начал во время работы с перуанским тенором Эрнесто Паласио. Он сказал мне: «У тебя особый тип голоса и с ним надо обращаться бережно». Я встретил его в 1994 году и когда он услышал меня, у него уже тогда появились какие-то задумки, но так, ничего особенного, предложил записать небольшую роль на CD. Потом я отправился с ним на учебу в Италию и стал потихоньку совершенствоваться».

Первый серьезный «рывок» Флорес сделал в 1996 г., в возрасте всего 23-х лет. «Я поехал на Россиниевский фестиваль в Пезаро срочно готовить маленькую роль в «Матильде ди Шабран», а закончилось все исполнением главной теноровой партии. На фестивале присутствовали руководители многих театров, и я сразу стал очень известным. После первого профессионального выступления в опере мой календарь был заполнен до предела. В Ла Скала я был приглашен на прослушивание в августе, а уже в декабре пел в Милане в «Армиде», в Уэксфорде в «Северной звезде» Мейербера, а другие большие театры уже тоже поджидали».

Годом позже Ковент-Гардену посчастливилось «заполучить» Флореса на замену Д.Саббатини в концертном исполнении возрожденной оперы Доницетти «Елизавета» и оперативно заключить с ним контракт на «Отелло», «Золушку» и «Сомнамбулу». Лондон может смело ожидать возвращения очень удачной «Синдереллы» и, судя по всему, самое время подумать и о новом «Севильском цирюльнике» - ой, «пардон», - «Альмавиве» - для лучшего молодого россиниевского тенора наших дней.

Хью Каннинг
газета «The Sunday Times», 11 ноября 2001.
Публикация и перевод с английского Марины Дёминой.

Примечание:
* Вместо Н.Дессей пела Стефания Бонфаделли (р. 1967). Это имя уже фигурировало на страницах нашего журнала в материале И. Сорокиной, посвященном россиниевскому фестивалю 2001 года в Пезаро. В ближайшее время мы планируем поместить более подробную информацию о певице.

На фото:
«Севильский цирюльник». Сцена из спектакля.
Альмавива - Хуан Диего Флорес.
Розина - Мануэла Кустер.
Хуан Диего Флорес.
Флорес в партии Дона Рамиро. Пезаро. 1998 г.

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru