Праздник, которого не было

Праздник, которого не было
Оперный обозреватель

На днях (15 и 16 марта) с новой премьерой познакомил любителей оперы Мариинский театр. Пуччини редкий гость на этой сцене, его здесь не "жалуют". Тем интереснее было ожидание. Предлагаем вниманию читателей рецензию К. Веселаго, сделанную им для нашего журнала, а также краткий обзор прессы по поводу этой премьеры. Составы премьерных спектаклей несколько отличались друг от друга, поэтому в рецензиях иногда упоминаются разные исполнители одних и тех же партий.

В соответствии с поговоркой "лучше поздно, чем никогда", Мариинский театр решил, наконец, дать "Богему"; этот шедевр Пуччини (пожалуй, одна из самых "репертуарных" опер в мире) не давался на мариинской сцене уже более восьмидесяти лет. Ваш корреспондент посетил первый премьерный спектакль, данный 15-го марта.

Опровергнув нехорошие предчувствия, выпестованные постановочной практикой Мариинки последних лет, наибольшую радость доставила именно постановка спектакля. Режиссёр Йэн Джадж когда-то дебютировал в знаменитых театрах Королевской Шекспировской Компании Лондона и Стратфорда, затем работал с целым рядом оперных и театральных компаний по всему миру; художник-постановщик Тим Гудчайлд тоже имеет большой опыт работы в лучших драматических театрах, в драме и на телевидении. В "Богеме" постановщики не занимались "оживляжем" сцены (как это любит делать Кончаловский) или установкой "знаково"-бессмысленных объектов на сцене (недавний "Китеж"). На сей раз взору зрителя была явлена удивительно логичная и корректная, если угодно, по-хорошему консервативная постановка в почти классических декорациях. Время действия в спектакле Джаджа и Гудчайлда сдвинуто на сто лет позже, однако атмосфера Парижа и бесшабашный дух Латинского квартала воспроизведены ими с такой тщательностью и любовью, что эта "подвижка во времени" не вызывает никакого протеста. Настояще-условная мансарда в начале и в финале оперы; любовно, во всех деталях, выстроенный интерьер типичного парижского кафе… Осмелюсь даже предположить, что вы видите на сцене "настоящего" Пуччини - или, если угодно, подлинный "веризм".

Так или иначе, но впечатление от премьеры было сильно подпорчено некоторыми обстоятельствами. Главное "но" - это оркестр. Дирижёр Джанандреа Нозеда, которого я слышал впервые, откровенно разочаровал: он не показал ни гибкости, ни "искусства управления" - что уж там говорить о вдохновении. В свою очередь, оркестр Мариинки, далеко не самый плохой коллектив страны, играл как-то буднично и вяло, как на детском утреннике первого января, явив не самые лучшие свои качества: "треск" меди, неточность духовых. "Тутти" оркестра смогли бы, наверное, заглушить даже иерихонскую трубу - так что говорить о вокалистах с их слабенькими голосовыми связками?! Струнные, которые часто в операх Пуччини удваивают вокальную партию, вместо гибкости и "прозрачности" звучания демонстрировали почти постоянное плотное forte; даже соло в оркестре, казалось, исполнялись не музыкантами, а расчётливо-холодными ремесленниками.

Как-то "без любви", в общем, была сыграна музыка Пуччини, а Джанандреа Нозеда выглядел на подиуме, скорее, случайным человеком, нежели главным приглашённым дирижёром. Сложилось впечатление, что мы присутствовали на первой встрече маэстро как с оркестром, так и с солистами.

Исполнители ведущих ролей - Евгений Акимов (Рудольф) и Ирина Джиоева (Мими) - сошлись в одном: ключевые арии и дуэт первого акта они спели настолько тривиально, без малейших проблесков страсти, красивой, тщательно выверенной фразировки, что создалось впечатление, будто вы слушаете экзамен второкурсников консерватории. Возможно, всему виной "премьерная лихорадка", потому что позже, "распевшись" по ходу спектакля, они показали как хороший верхний регистр и наработанные актёрские навыки (Джиоева), так и лёгкость и естественность в сценическом поведении (Акимов). Однако обидно, что "гвоздевые", знаменитые арии не вызвали у зала традиционного шквала оваций. Шонар в исполнении обладателя слабенького, опереточного голоса Владимира Самсонова был попросту не слышен, словно солиста подменили артистом миманса. И даже талантливый певец Евгений Никитин (Коллен) не смог сделать ярким знаменитое ариозо "прощания с плащом". Артисты как будто отрабатывали скучную рутину; блёклое исполнение Мюзетты Екатериной Соловьёвой, "сорвало" некоторые аплодисменты только за счёт острой характерности партии и точности работы режиссёра.

Мариинский театр, располагающий огромным количеством молодых, талантливых, голосистых и опытных певцов, поставил в премьерный состав далеко не лучших своих солистов. Может быть, Валерий Гергиев (ведь именно по его велению в последний момент "ставят" солистов в спектакли) просто не хочет праздника в своё отсутствие? Бесспорно, надо давать "боевое крещение" молодёжи. Но я полагаю, что, заплатив триста рублей за место на премьере в одном из ведущих театров страны, я имел право на праздник. Праздника, однако, не получилось. Насторожило и другое: в купленном мною буклете, среди возможных исполнителей оперы, Анна Нетребко указана в качестве исполнительницы партии… Мюзетты. Понятно, что ведущая солистка театра, обладательница статуса примадонны Мариинки, Нетребко должна петь не характерную партию второго плана, но требующую настоящего вокально-драматического мастерства партию Мими (здесь не все так просто, эти партии разнятся по тесситуре - прим. ред.). Кто поставил её на второй план? Тайна сия велика есть.

В роскошно изданном буклете приведены, кроме всего прочего, фотографии и подробные биографии всех без исключения членов постановочной "команды". Лишь о солистах (даже исполнителях главных партий) - там не найти и слова. Подобное пренебрежение к артистам, похоже, стало уже визитной карточкой администрации Мариинского театра.

…В Мариинке осуществлена хорошая постановка (а в практике театра это всё-таки пока остаётся исключением, нежели правилом) - но поставленные в премьерный состав солисты, вкупе с небрежно отыгравшим премьеру оркестром, подпортили настроение. После антракта рядом со мной, в партере, в дорогом ряду, оказалось шесть свободных мест. После третьего акта (без антракта, а при простом затемнении зала) партер покинули аж три ряда зрителей. По окончанию спектакля "премьерных" оваций не было. И - впервые в моей практике наблюдателя - на поклоны не вышли ни режиссёр, ни художник-постановщик, единственные, кому я хотел бы от души поаплодировать.

Кирилл Веселаго

* * *

Оперативно откликнулась на премьеру газета "Известия".
Петр Поспелов в метко названной статье "Недопуччини" пишет: "Богема" оказалась суховата, деловита и не слишком лирична". Далее автор рецензии отмечает профессионализм певцов, замечая, впрочем, что "увы, главная пара никак не увлекала". Интересно замечание рецензента по поводу переноса действия на столетие вперед: "тот тип искусства, которому присягают герои оперы ("я поэт, а она - сама поэзия"), никак не выносим за пределы романтизма XIX века, и строй чувств никак не вяжется с настроениями кубистов или сюрреалистов".

"На последних тактах оперы зрители (а заодно и рецензенты) пускают слезу, но это дело рук самого Пуччини" - образно заканчивает статью рецензент.

"Известия", 19 марта 2001 г.

* * *

В газете "Время новостей" Глеб Мышкин так характеризует постановку:
"Особого смысла в приглашении зарубежных постановщиков не было. Спектакль практически ничем не отличается от одноименных постановок, имеющихся по всему миру, в том числе и в нашей стране. Быт, реализм, психологизм, верность пуччиниевским ремаркам. Продекларированный авторами постановки перенос действия в тридцатые годы двадцатого века (из тридцатых годов века девятнадцатого) картины не изменил и обернулся лишь укороченными юбками и пикассообразными картинами одного из героев богемной компании.
Но в самом факте постановки "Богемы" смысл безусловно есть. Спектакль, не претендующий на денежные заграничные гастроли или престижные отечественные премии, но обеспеченный профессиональными солистами и дирижером, по всей видимости, займет хорошее место в повседневном репертуаре.

"Время новостей" № 47

* * *

В последнем номере журнала "Итоги" также нашлось место для небольшого материала, посвященного петербургской премьере (автор Мария Бабалова):
"Молодые мариинские певцы, к сожалению, не столь артистичны, чтобы выручить неизобретательных постановщиков. Живыми и интересными выглядят философ Коллен (Евгений Никитин) и художник Марсель (Владимир Мороз). Но самый романтичный персонаж оперы - поэт Рудольф (Евгений Акимов) - скучен и прозаичен. А главная героиня Мими (Ирина Джиоева) очаровательна, временами трогательна, но большой любви к Рудольфу (на которой строится весь сюжет оперы) не демонстрирует. К тому же трудная драматическая партия не подходит легкому голосу Джиоевой, тонущему в оркестровом аккомпанементе. И если какой-нибудь сентиментальный слушатель все же всплакнет в финале о печальной судьбе бедной Мими, заслуга в этом не Мариинского театра, а только Пуччини".

"Итоги" № 11

* * *

В заключение обзора публикуем фрагменты рецензии Г.Садых-Заде, опубликованной в газете "Культура".
"Что и говорить, не везет Пуччини с постановками его опер в Мариинском театре. В середине 90-х сперва появилась скучнейшая "Тоска", затем "Мадам Баттерфляй" - та была чуть повеселее, но, втиснутая в прокрустово ложе чужих декораций, была обречена на вторичность и несамостоятельность трактовки. "Богеме" же - опере, побивающей все рекорды популярности и всенародной любви, - суждено было появиться в афише театра лишь сейчас, через 5 лет после того, как весь мир торжественно отпраздновал столетие со дня ее первой постановки. Нынешняя премьера Мариинского театра получилась вполне проходной. Никаких потрясающих открытий и ошеломляюще нового видения спектакль, созданный англо-австралийской командой постановщиков, не принес: все в нем было традиционно, сделано с запасом прочности, вполне предсказуемо и потому - банально…
…Мими, обряженная в бесформенное платьице до колен, вовсе не выглядит красоткой: даже выигрышные внешние данные Ирины Матаевой блекнут в такой "упаковке". Тем не менее в музыкальном отношении партия получилась у Матаевой неплохо, голос звучал нежно и ровно, хоть и не особо ярко. И в целом актеры на роли были подобраны удачно - и по внешности, и по голосовым характеристикам. Рудольфа вполне качественно, хоть и с некоторой хрипотцой в голосе, спел в оба вечера Евгений Акимов; Мюзетту - недавняя Джульетта из "Сказок Гофмана" Екатерина Соловьева; Марселя - худой и длинный Владимир Тюльпанов, заметно прибавивший уверенности в сценическом поведении и мощи голоса; Колена - статный Евгений Никитин. Лишь Шонар - Андрей Спехов - несколько выбивался из общего слаженного ансамбля сдавленным голосом и "деревянностью" движений. Что неудивительно: Спехов оказался единственным чужаком из Москвы в спетой питерской команде молодых "академистов"…

"Культура" № 11

0
добавить коментарий
МАТЕРИАЛЫ ВЫПУСКА
РЕКОМЕНДУЕМОЕ