ПОЧЕМУ Я ТАК И НЕ СТАЛА ЗВЕЗДОЙ? Хотя мне часто задавали этот вопрос, и я много об этом думала, по-прежнему трудно дать полный ответ. Но я думаю, что главная причина - моя глубокая неуверенность, или скорее недостаток реалистичной самооценки. Рассказ о моем детстве и юности должен объяснить, почему я мало чего ожидала от жизни. Из-за ужасных условий жизни в России и тяжелых первых дней в Лондоне я выросла, чувствуя себя человеком второго сорта. Я это приняла - требовать большего в тех обстоятельствах было бы бесполезно - и жила соответственно. Я просто приветствовало то немногое, что действительно давала мне жизнь.

По мере того, как я становилась старше, я поняла, что с другим менталитетом я могла бы гораздо больше получить от жизни. Но, к сожалению, у меня было переразвитое этическое чувство. Более того, в моей семье были постоянные ссоры, я их ненавидела, и, став старше, всегда старалась избегать конфликтов. Но если я все же наносила словесный удар, мои слова действительно были очень резкими - а последствия суровыми. Так что я старалась держать рот на замке.
Моя самая большая профессиональная ошибка - то, что я полностью вверила себя моему импресарио, Евгению Искольдову. Но, сделав это, я должна была дать себе и ему шанс. Моя кажущаяся покорность была на самом деле признанием поражения, потому что я считала себя неспособной самой разыграть выигрышную карту. Я знаю, что мой голос должен был быть козырной картой - да такой, которая бьет все прочие козыри - но в артистической карьере удача должна прийти в момент психологической готовности. В моем случае этого не произошло. Моя карьера с самого начала пошла в неверном направлении - рецепт-то был известен, но большинства составных частей не хватало.
В частности, я прошла мимо ораторий - или они прошли мимо меня. После окончания музыкальной академии большинство певцов того периода занимались исполнением ораторий, которые давали им и применение таланта, и возможность зарабатывания денег. Но у меня не было академического образования. Мое допотопное школьное расписание вообще не включало никаких предметов, связанных с культурой, так что любви к музыке меня никто никогда не учил. В результате, когда я начала свою карьеру, мир оратории лежал совершенно за пределами моего понимания.
Я думаю, что увидела в Жене "подушку" или защиту от требований, которые предъявляла мне моя профессия. Это компенсировало проблемы, которые создавали наши взаимоотношения. И, конечно, всегда была надежда, что моя карьера вдруг сделает резкий рывок... Это трудно объяснить, но я всегда очень благоговейно относилась к своему голосу, считала его чем-то особенным и хрупким и верила, что его не следует тратить на разные убожества, которых полно в жизни любого исполнителя. Но я была неправа. Надо идти на компромиссы.
Часто мне не удавалось постоять за себя при столкновениях с ужасно упрямыми людьми, потому что у меня никогда не было ни способностей, ни склонности сражаться с упрямством. Как я уже предполагала, я слишком недооценивала свою квалификацию, и нужен был кто-то, кто объяснил бы мне, что настоящий талант - единственная необходимая квалификация. Но я всегда скрывала свои опасения. Должно быть, я казалась гораздо более уверенной, чем была на самом деле.
Что мне требовалось, так это агент, который бы действительно хотел создать себе репутацию на моем таланте. Но часто нелегко увидеть за деревьями лес, и взгляд изнутри часто искажает реальность. Оглядываясь назад, я вижу, что Женя хотел создать себя, организовывая большие, эффектные и роскошные спектакли, и пользовался мной как катализатором для своей самореализации. Я не понимала, почему он отказывался работать с другими артистами, но, конечно, дело в том, что тогда он стал бы агентом, а не импресарио.
Я встретила дальнейшие препятствия, поскольку не принадлежала к музыкальной элите. Например, когда Женя начал переговоры о гастролях Итальянскую Оперную Труппу в Англии, Ковент-Гарден расценил это как "покушение на их территорию" и был очень недоволен. Они потребовали обрезать наш репертуар, чтобы он не пересекался с их репертуаром, и делали все, что было в их силах, чтобы не дать нашим артистам получить визы. В конце концов, Ричард Эттенборо и покойний Питер Добени воспользовались своим влиянием, чтобы разрешить проблему, но тот факт, что я была единственной британкой, выступавшей с Итальянской Оперной Труппой, не расположил ко мне ни Ковент-Гарден, ни остальную элиту. В те дни взаимоотношения в артистическом мире были существенно более тесными; сегодня этот мир существенно расширился, и элита как таковая почти исчезла. Талант хватает тот, кто платит дороже всех, вне зависимости от национальности - или, возможно, из-за национальности.
Еще один случай того периода говорит сам за себя. Когда около 1940 года появилась ENSA, в ней открылись два отделения: классическое, под управлением Уолтера Леджа, и эстрадное, под управлением Боба Лекардо. Я, естественно, пошла на прослушивание к Леджу, который сразу же захотел подписать со мной контракт. Когда я сказала, что еще на некоторое время связана другим контрактом, он предложил мне пообедать с неким джентльменом и "остаться до завтрака". Это, сказал он, был самый простой способ решить проблему. Я немедленно поняла, что имеется в виду, поблагодарила его и отправилась в эстрадное отделение, куда меня благополучно взяли. Потом я благодарила судьбу, что не связалась с Уолтером Леджем: он был жестоким и властным человеком.
Но еще одной моей бедой было то, что в то время не было престижных вокальных конкурсов. Одним из первых таких конкурсов был Женевский международный конкурс певцов в 1947 году, где победила Виктория де лос Анхелес. Она подписала контракт с очень могущественным парижским агентом Леонидовым, который "купил" для нее во Франции одно из представлений "Богемы", и таким образом перед ней сразу же открылась широкая дорога. Но попасть на женевский конкурс было очень трудно, и продолжался он недолго. А сегодня, наоборот, каждому музыканту - инструменталисту или певцу - важно победить на конкурсе (необязательно получить первый приз), чтобы сделать карьеру. Конкурсы - одновременно и возможность показать свой талант, и огромный стимул, и они, безусловно, отсортировывают зерна от плевел.
Спонсорства в те дни тоже не было, эта концепция только зарождалась. Сегодня спонсорство - факт театральной жизни как для отдельных личностей, так и для корпораций. Кроме того, сейчас существует гораздо больше оперных трупп, чем в то время, когда выступала я - тогда были только Ковент-Гарден, Сэдлерс Уэллс и Карл Роза. Не было и любительских групп, которые бы серьезно принимали в театральном мире. А ведь сейчас существует огромное количество любительских и полупрофессиональных трупп, так что любой талантливый певец имеет возможность выступать на сцене.
Звукозаписывающая индустрия тоже изменилась и сильно развилась. Компакт-диски стали частью жизни, и сегодня артисты часто делают себе имя на дисках, прежде чем появиться перед зрителями. За некоторыми исполнителями компании просто гоняются - а ведь в мое время такие певцы, как Клаудиа Муцио и Ода Слободская, сами оплачивали свои записи. Мой собственный недавний успех доказывает важность записей: имя мне сделал один компакт-диск - для узкого круга слушателей. Вслед за выпуском моего второго диска мое имя стало известным и более широкой публике: "Диски Пустынного Острова", "Калейдоскоп", "Женский час", Уэльское радио, Новозеландское радио, вашингтонское "Найтлайн" и пресса в Торонто - везде я появлялась. Не говоря уж о большом количестве отзывов в британской национальной прессе.
У меня не было собственных контактов в сфере средств массовой информации, и успех пришел ко мне, когда я сидела дома, в полном соответствии с пословицей палец о палец не ударив. Тем не менее, я сделала своего рода карьеру мирового значения, и имя Киры Вэйн стало знаменитым. Если бы в начале моей карьеры все было хотя бы наполовину так просто. Если бы только. Могущество маленького пластикового диска и внимательные уши (плюс немного таланта, конечно!)... вот что изменило мою судьбу.

окончание ->

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru