Пезаро-2001: Путешествие к королевскому двору, восторги и свистки в адрес Дарио Фо, волшебная дымка «Девы озера».

Монографический фестиваль, каковым является Россиниевский фестиваль в Пезаро, рано или поздно испытывает трудности с названиями на афише. Хотя количество опер "пезарского лебедя" довольно велико, риск повторения все же существует. Так что дирекция не пренебрегает ни совершенно забытыми операми, ни pasticcio, ни даже сценическими кантатами.

На афише двадцать второго по счету Россиниевского фестиваля нет ни одного популярного названия, а сплошные "белые пятна". Лишь "Дева озера" что-то говорит любителю оперы, почти совсем неизвестна "Газета", хотя и написана в плодотворный для композитора период, между "Севильским цирюльником" и "Золушкой". "Свадьба Пелея и Фетиды" и вовсе не опера, а "музыкальный праздник", включающий две кантаты раннего неаполитанского Россини ("Юнону" и "Свадьбу Фетиды и Пелея"), балет из "Армиды" и отдельные виртуозные номера.

"Свадьба Фетиды и "Пелея" и "Юнона", чье полное и настоящее название "На счастливейший рождественский день Его Величества короля Фердинанда IV" - две из пяти кантат, написанных Россини для Бурбонов, повелителей Неаполя. Первая из них написана по случаю одного из династических браков, которые после Венского конгресса были призваны укрепить мир в Европе и союзы между царствующими домами. Первое исполнение кантаты состоялось 24 апреля 1816-ого года, в то время как "Юнона" "дебютировала" несколькими месяцами раньше, 12 января того же года, когда автор находился в Риме по случаю премьеры "Севильского цирюльника". Звучащие в один вечер, кантаты "разбавлены" балетом и чисто концертными номерами, популярными ариями из знаменитых россиниевских опер, призванных дать певцам-виртуозам показать себя и усладить слух меломанов. Так что получается настоящий pasticcio - смесь из разных сочинений, в наше призванная скорее развлечь зрителя-слушателя, в то время как во времена Россини это была распространеннейшая театральная практика, вызванная необходимостью поставлять в театры все новые и новые оперы и условиями спешки, в которые был поставлен композитор. Театр Россини - очаровательная бонбоньерка для тех, кто сидит в зале и очень неудобный и тесный для тех, кто остается за кулисами и выходит на сцену, - в этом году находится на реставрации, и для "музыкального праздника" выбрана очень подходящая и красивая "оправа": неоклассическая вилла Каприле в двадцати километрах от Пезаро. Расположенная на холме и великолепно освещенная, вилла сама по себе изумительная декорация. Поднявшись по специально построенным лестницам, зритель попадает в небольшой амфитеатр, напоминающий драгоценные театры эпохи Возрождения и идеально гармонирующий со стройными кипарисами парка и белоснежными храмами, статуями и обелисками Пьер Луиджи Пицци.

Кому, как не этому изысканнейшему поэту красоты, могло быть поручено создание спектакля, вызывающего к жизни придворные празднества по случаю сиятельных свадьб или рождений? Волею Пицци вы переноситесь в иной, навсегда потерянный мир. Ослепительный белый цвет доминирует в представлении, оттененный умеренным количеством красного и золотого, между двумя одинаковыми храмами устремляется ввысь обелиск, боги появляются на движущихся тронах, прямо из сцены начинают бить фонтаны, оркестр сидит в полукруглой яме, и ее обрамление служит артистам для остроумных мизансцен и поклонов публике.

Пицци, как всегда, выступает в трех ролях: режиссера, сценографа и художника по костюмам, но в случае с воскрешением придворного празднества декоратор в нем решительно преобладает. Невозможно не любоваться расположением фигур, одетых в столь изысканные наряды. Но спектакль не только любопытная "живая картина": в нем есть доля иронии, которую вносят исполнители. Так что "Свадьба Фетиды и Пелея" не просто музыкально-сценическая реставрация, но и милая насмешка, взгляд на россиниевскую эпоху из нашего времени.

Среди певцов, занятых в спектакле, есть звезды (Эва Подлесь) и мифические фигуры (Рокуэлл Блэйк). Но музыкальная сторона представления разочаровывает, как нельзя лучше выражая тенденцию сегодняшнего дня: все эти сопрано и тенора отлично музыкально и стилистически подготовлены и приятно выглядят на сценических подмостках, но их решительно невозможно отличить друг от друга, а в их пении услышать хоть одну теплую ноту. Таковы Чинция Форте - Фетида и Хуан Хосе Лопера - Пелей. Эва Подлесь - Юнона вначале предстает не в лучшей форме, голос расшатан, верхи тусклы, но певица полностью реабилитирует себя блестящим исполнением финального рондо Золушки. Кроме того, ее Юнону очень украшает ирония: жена Зевса без конца вступает в соперничество с Церерой Патриции Чофи, то и дело наступая ей на длинный шлейф. Именно Патриция Чофи - бриллиант этого "музыкального праздника": это не выдающийся голос, но "умный", точный, с безупречной колоратурой (чего нельзя сказать о ее партнерах Чинции Форте и Хуане Хосе Лопере). Рокуэлл Блэйк, появившийся на фестивале после пяти лет отсутствия, купается в лучах славы, расточая улыбки и кокетливые выходки. Его иронический Юпитер развлекает, но пение неудовлетворительно: верхи не только пронзительны, но и "недотянуты", а головокружительные фиоритуры приблизительны. Но публика, судя по всему, этого не замечает: в конце спектакля какой-то горячий поклонник Блэйка даже восклицает: "ora posso morire!" ("теперь я могу умереть!").

Джулиано Карелла во главе оркестра болонского Театра Комунале деликатно аккомпанирует певцам, хотя момент интерпретации в его дирижировании выражен слабо, и оркестр не показывает все, на что способен с другими дирижерами. Великолепен, как всегда, Пражский Камерный хор.

На следующий день публику ждут в элегантном зале Педротти при местной консерватории - обычном месте представлений opera buffa. На этот раз на свет извлечена "Газета", которая также не что иное, как pasticcio: наряду с оригинальной музыкой в опере использованы фрагменты из "Турка в Италии", "Пробного камня", "Сигизмунда" и "Торвальдо и Дорлиски".

Сюжет оперы почерпнут из комедии Гольдони "Il matrimonio per concorso" ("Брак по конкурсу") и базируется на написанной в 1763-ем году для Театра Итальянской комедии пьесе "Les Deux Italiennes" ("Два итальянца"), ни разу не увидевшей свет рампы. Напротив, "Брак по конкурсу" был поставлен осенью 1763-его года в театре Сан Лука в Венеции. В своей комедии Гольдони выводит двух итальянских купцов, Пандольфо и Ансельмо, которые во время путешествия в Париж пытаются выдать замуж своих дочек Лизетту и Дораличе с целью увеличить состояние или подняться веерх по социальной лестнице. Пандольфо публикует брачное объявление в ежедневной газете, а более традиционный Ансельмо пытается организовать словно нечаянную, но выгодную ему встречу потенциальных жениха и невесты.

Нужно ли добавлять, что две весьма бойкие девицы очень скоро выбирают себе женихов по собственному вкусу, и после целой серии восхитительных и забавных ситуаций, включая переодевания, любовь торжествует, а папашам ничего не остается, как примириться с выбором дочерей.

С самого момента своего появления на сцене пьеса Гольдони привлекала либреттистов и композиторов. Россини был не первым, кто положил эти симпатичные ситуации на музыку. Его предшественниками были известные в восемнадцатом столетии композиторы Йоммелли, Анфосси, Фаринелли.

Опера Россини не может быть поставлена в один ряд с его комическими шедеврами: "Итальянкой в Алжире", "Севильским цирюльником", "Золушкой". Пожалуй, она хуже и юношеских фарсов, "Пробного камня", "Шелковой лестницы", "Синьора Брускино".

Исполнение "Газеты" на Россиниевском фестивале столь блестяще, что солисты, хор и оркестр напоминают скорый поезд Eurostar, летящий вперед без малейшего затруднения и почти без остановок. Хоры, любовные арии, ансамбли, вокальные скороговорки, речитативы и разговорные вставки сменяют друга друга в вихревом темпе. Это почти пугающее совершенство. Молодежный оркестр Россиниевского фестиваля в руках Маурицио Барбачини звучит прозрачно и невесомо, а пение всех невероятно прелестных и забавных солистов напоминает концерт экзотических птиц. Уморителен комический бас Бруно Пратикo - Дон Помпонио, непрерывно лопочущий на неаполитанском диалекте, очаровательна и сумасбродна дебютантка Стефания Бонфаделли, берущая всех в плен отточенным и почти пронзительным колоратурным сопрано, еще более прелестны и еще лучше поют Мариза Мартинс - Дораличе и Лаура Польверелли - мадам Ла Роз, как всегда нежен и лиричен Антонино Сирагуза с его акробатическим тенором - Альберто, и наконец, урок высочайшего мастерства преподает Пьетро Спаньоли в роли Филиппо - известный как рафинированный моцартовский певец, этот баритон являет собой подлинное чудо с точки зрения утонченности фразировки, безупречности рулад и сценического обаяния.

Если этот скорый поезд порой тормозит, вина не "пассажиров-певцов", а "начальника" - режиссера Дарио Фо (он же соавтор сценографа Франческо Кальканьини и художницы по костюмам Паолы Мариани). Фо сочиняет спектакль смешной, забавный, полный движения и цвета, но... не имеющий никакого отношения к либретто. Если перенос действия в двадцатые годы двадцатого столетия вполне допустим и дает возможность использовать в сценографии мотивы стиля модерн, а красивых певиц одеть в костюмы в стиле "чарльстон", которые им очень к лицу, то десятки gags, развлекая публику, мешают следить за развитием действия. По сцене бродят уцепившиеся друг за друга слепые, катаются на роликовых коньках полураздетые девицы, слуги просцениума следуют за персонажами с большими листами, на которых написаны слова, которые в данный момент они поют, бутафорские куры на веревочках танцуют, Дон Помпонио въезжает на сцену на невозможном автомобиле, Альберто распевает свою арию на фоне акробатических упражнений соблазнительных девушек в нижнем белье, не говоря уже о переодеваниях, зонтиках, обвитых листвой, аэропланах и конфетти... Кажется, что Фо сначала придумывает трюк, а потом ищет сцену из Газеты, которую можно было бы им сопровождать. Бурные аплодисменты в публике, но слышно и "буканье", которым в Италии традиционно выражают недовольство.

"Дева озера" в здании Палафестиваль - подлинное наслаждение для глаза и триумф художницы Маргериты Палли (автора многих незабываемых спектаклей, в том числе и на фестивале в Пезаро). Ее воображаемая Шотландия - романтические скалы, покрытые вечнозеленым мхом, и искрящееся бирюзой озеро. Это озеро - чудо фантазии и сценической техники. "Раскрываясь" посередине волнистой линией, оно служит занавесом, за которым расстилаются мягкие холмы. Не столь удачны костюмы Карло Дьяппи, который представляет шотландских воителей с открытой грудью и ногами (эти детали сделаны из резины), что делает их неизящными и даже устрашающими. Режиссер Лука Ронкони в случае с "Девой озера" остается в тени: все внимание сосредоточено на певцах-актерах, а хор располагается живописными группами.

Знатоки и страстные поклонники Россини стараются убедить нас в том, что "Дева озера" принадлежит к шедеврам мастера и заслуживает появления на сцене (среди них Альберто Дзедда, автор статьи в буклете под романтическим названием "Дева озера, империя чувств"). Но того, кто слушает эту оперу в Пезаро и, желая убедить себя в справедливости адресованных ей похвал, возвращается к ней на компакт-дисках или видеокассетах, не покидает ощущение некоторой скуки. В партитуре не так много ярких эпизодов, навсегда остающихся в памяти. Думается, именно по этой причине Дева озера не захватывает целиком и кажется слишком длинной. Отличный дирижер Даниэле Гатти во главе того же оркестра театра Комунале также не убежден в качестве музыки, хотя его утонченный выразительный жест вдохновляет музыкантов, играющих элегантно и благородно. Этот Россини лишен ожидаемого даже в серьезных операх brio, темпы тяготеют к медлительности, а возвышенный тон, которому следует Гатти, скорее подошел бы музыке Бетховена.

В "Деве озера" могут иметь большой успех певцы, если партии подходят их голосам и ювелирно отделаны. Мариэлле Девиа в роли Елены публика горячо аплодирует, но, кажется, за прошлые заслуги, за Виолетту и Лючию. Партия "девы озера" просто не очень ей подходит (лирико-драматическое сопрано звучало бы гораздо лучше), образ не вырисовывается. Что такое настоящий, по праву завоеванный успех, можно понять, когда выходят на поклоны два других протагониста: Хуан Диего Флорес - король Яков V и Даниэла Барчеллона - Малькольм. Подобные овации редко приходится слышать. Флорес - птица Сирин Россиниевского фестиваля, очаровательный и отважный, с горячностью выпевающий феерические колоратуры, впервые демонстрирует не только обаяние, но и артистическую зрелость, в его пении слышатся страсть и тепло. Барчеллона - птица Алконост, подлинный вокальный феномен, голос, подобный органу, и в то же время светлый, мастерица фразы и необычайно трогательная на сцене. Чарлзу Уоркмену в роли Родриго не всегда удается справиться с виртуозными гаммами и бросками из одного регистра в другой, а роль Симоне Альбергини (Дуглас) - слишком незначительна и не может встать вровень с партиями Елены, Якова и Малькольма.

Как всегда, три оперы - три кита фестиваля, окруженные самой любопытной и разнообразной "фауной". "Путешествие в Реймс" возвращается в Пезаро в исполнении молодежи, в Экспериментальном театре можно насладиться концертами бельканто или пойти на вечер "Мир фарса", объединяющий "Предупреждение ревнивцам" Павези и "Поэтессу, страдающую водобоязнью" Пачини, в Палафестиваль послушать духовную музыку Россини - его "Stabat mater". Вcех мероприятий не перечислить. Так что, несмотря на спорный выбор названий и противоречивые результаты нынешнего фестиваля, Пезаро остается одним из городов, куда всегда хочется вернуться.

Пезаро

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru