Немецкая опера в Берлине – оперный театр, в сравнении с главными европейскими оперными домами с относительно недолгой историей, которая берет свое начало в 1912 году. Однако, тем не менее, за прошедшие сто лет, музыкальными руководителями театра были многие выдающиеся дирижеры, в том числе такие, как Бруно Вальтер,  Лорин Маазель,  Джузеппе Синополи и совсем недавно Кристиан Тилеман. В последние несколько лет, после ухода Тиллемана, театр находится в тени своего конкурента, возглавляемого харизматичным Даниэлем Баренбоймом: немногочисленные премьеры, минимальное количество действительно "громких" спектаклей в последние годы (если не считать скандал с «Идоменеем», но это отдельная тема).


В  связи с этим, больших ожиданий, связанных с предстоящим спектаклем, у меня не было: так что ехал я в Берлин на «Дон Жуана», как говорится, без особых иллюзий.

Режиссерская интерпретация оперы неоднозначна (режиссер Роланд Шваб).  Однако, в отличие от многочисленных в последнее время самозабвенных авторских выкапываний «скрытых замыслов Моцарта», здесь присутствует цельность, логика и идея, а также  креативность (в хорошем смысле этого слова).


В начале оперы на фоне абсолютно пустой сцены появляются двадцать четыре мужские фигуры,  одинаково одетые в черные костюмы, держащие клюшки для гольфа, синхронно открывающие рот во время арии Лепорелло " Notte e giorno" так, что невозможно выделить протагониста.  Гольф как вид спорта в этой опере имеет доминирующее значение:  секс как спорт, гольф как эротический вид спорта, клюшка для гольфа - как оружие – ей убивают Командора, а также как фаллический символ…


Постепенно по мере приближения финала, сцена заполняется или, можно сказать, загрязняется мертвыми телами и мусором: чем ближе к финалу, тем больше тел и мусора.


Достаточно оригинальна режиссерская идея сцены "На кладбище": перед закрытым занавесом главные герои пытаются найти в зрительном зале, кто с ними разговаривает (Командор физически после своей насильственной смерти больше не появляется - мы слышим лишь его голос). "Диалог" со зрительным залом главного героя является символичным:  в настоящее время приговор "потустороннего Судьи" намного менее значим, чем приговор Общества, которое и олицетворяют зрители.  Финал оперы " Già le mensa è preparata " сочетает в себе элементы пародии на комедийный скетч "Ужин на одного", а также на знаменитую картину Леонардо да Винчи - за столом Дон Жуан сидит в окружении мужских фигур a la  "Тайная вечеря". Уже традиционно на столе вместо поросенка лежит на блюде женская фигура (это уже практически клише), в данном случае - это Донна Эльвира, которую активно "поедают" Дон Жуан и Лепорелло. Но главное в финальной сцене - отсутствие Командора, мы слышим лишь его голос откуда-то сверху: никого не забирают в преисподнюю; туман рассеивается, главный герой встает, отряхивает пыль с пиджака, и уходит…


На этом действие завершается. То есть последней (моралистической) сцены нет. Её и не может здесь быть: Дон Жуан жив и будет продолжать творить свои темные дела дальше…


В ведущей партии выступает харизматичный Михаэль Фолле, прекрасно владеющий своим сильным и красивым голосом, великолепно вошедший в роль – лучшего типажа Дон Жуана представить трудно: смесь Джека Николсона в его лучшие годы и зрелого Алена Делона.  Лепорелло  (Алекс Эспозито) играет виртуозно:  его артистизм, мимика, пластика и даже элементы акробатики вызывают просто восхищение. К тому же он также великолепно поет, часто совмещая пение с акробатическими номерами.


Очень интересно представлены три женских образа: в отличие от традиционных концепций оперы, все они, Донна Анна (Патриция Чьофи),  Донна Эльвира (Руксандра Донозе) и Церлина (Мартина Вельшенбах) являют собой однородную (даже Церлина) социальную группу, которая старается себя противопоставить доминирующему "мужскому миру". Все три женщины прекрасно и элегантно одеты,  с той лишь разницей, что Донна Анна одета чуть более строго (однако, ни о каком трауре речи нет), чем остальные (костюмы – Рене Листердаль). Вокально как в ансамблях, так и в соло – исполнение на высочайшем уровне. Командор (Анте Еркуница) и Дон Оттавио (Йозеф Канг) также замечательно проявили себя в вокальном плане.


Оркестр звучал достойно (дирижер - Гильермо Гарсиа Кальво), правда, временами медные инструменты были глуховаты. Хор (хормейстер - Томас Рихтер) выступил без нареканий. 
Спектакль с технической стороны также безупречен: подвижная в вертикальной плоскости сцена, сложная неоновая подсветка (сценография - Пьеро Винсигуера) достигают своего рода апофеоза в финале оперы, когда часть сцены уходит вверх.


Прием у публики был неплохой, но неоднозначный: неуместные аплодисменты  (в последнее время, к сожалению, становящиеся печальной традицией)  в середине «каталожной» арии Лепорелло  "Madamina, il catalogo è questo ", больше говорящие о неискушенности публики, не всегда уместный смех в зале, и в то же время адекватно оцененные зрителями замечательно исполненные соло, например " Mi tradì quell’alma ingrata" Донны Эльвиры, "Fin ch’han dal vino" Дон Жуана, или дуэт "Là ci darem la mano".   Чего больше принес спектакль рядовому зрителю  (в конце концов, для него ставится спектакль) -  восхищения или разочарования? Вопрос сложный и решаемый индивидуально. Я познакомился с новым для меня театром, обладающим очень хорошим потенциалом, в котором современное прочтение оперы  (возможно не безукоризненное, но имеющее свою логику) сочетается с замечательной музыкальной, и, особенно, вокальной составляющей. Так что лично для меня театр включен в список оперных театров, которые необходимо посещать. Очень хочется процитировать в этой связи финал одного из лучших фильмов всех времен и народов: "I  think  this  is  the  beginning  of  a  beautiful  friendship"…*


Примечание редактора:

* Речь идет о художественном фильме «Касабланка». США, 1942.

Фото: Marcus Lieberenz

Рекомендуем

• Опера на CD в интернет-магазине OZON.ru