«Любовь издалека» Кайи Саариахо в Метрополитен-опера
6016
0
Трогательная история трубадура, посвятившего свои песни далекой возлюбленной, — это всего лишь вторая опера, сочиненная женщиной, которую ставит Мет.
В четверг, 1 декабря, в Метрополитен-опера наконец состоялась премьера одной из самых значимых опер нашего времени – «Любовь издалека» Кайи Саариахо. Это также первая опера, написанная женщиной, которую поставили в этом театре со времен одноактной оперы «Лес» Этель Смит в 1903 году. Но лучше поздно, чем никогда. А яркая и весьма впечатляющая постановка, рожденная в воображении Робера Лепажа*, приковывает к себе наше внимание, добавляя в эту внешне сказочную историю театральности и глубины.
Знакомясь с французским либретто Амина Маалуфа, создается впечатление, что в произведении очень мало действия как такового: трубадур 12 века из Аквитании Жофре Рюдель влюбляется в Клеманс, графиню Триполитанскую, живущую по другую сторону Средиземного моря и которую он никогда не видел вживую. Пилигрим, путешествуя от одного героя к другому, передает Клеманс песни и слова любви от Жофре. Когда сам Жофре отправляется в путь, он настолько переполнен страхами и сомнениями перед встречей со своим идеалом, что заболевает и умирает на руках Клеманс.
На самом деле в опере есть динамика.
Она проявляется в постоянно меняющемся психологическом и эмоциональном состоянии героев, которые мечутся между реальностью и своими идеалами, что превосходно отражено в чувственной музыке Кайи Саариахо. Эти изменения прекрасно выражены и игрой оркестра Метрополитен-опера под руководством Сусанны Мялкки (этот факт тоже является примечательной вехой в истории Мета: Мяллки – четвертая женщина, которая встала за дирижерский пульт в этом театре).
По ходу того, как оркестр исследовал невероятное тембральное многообразие партитуры, раскрывая ее бурные эмоции наряду с мерцающей красотой, мы могли наблюдать то же самое и на сцене. Постановщики придумали протянуть через все сценическое пространство длинные полосы со светодиодными лампочками, которые представляли собой море, разделяющее влюбленных (Майкл Керри работал над сценографией и костюмами, а Лионель Арну – над видеодизайном).
Цвет моря калейдоскопически меняется в соответствии с настроением персонажей, усиливая в целом восприятие музыкального образа.
И эти полосы не просто метафора: в начале четвертого акта, они выглядят в точности как волны в бушующем море. Это постановка совсем не похожа на другую работу Лепажа — тяжеловесное Метовское «Кольцо» с вращающейся конструкцией.
В оригинальной продукции Питера Селларса для Зальцбургского фестиваля, которую мне удалось увидеть в 2002 году в Санта-Фе, влюбленных поместили в башни по разные стороны сцены; в Метовской же версии певцы располагаются на вращающейся и перемещающейся из стороны в сторону лестнице, которая хотя и выглядит не очень элегантно, но зато привносит в спектакль больше динамики и разнообразия. Визуальная часть постановки Лепажа выше всяких похвал, и очень изобретательно было с его стороны сделать хор незаметным свидетелем всех событий, который периодически появляется в глубине сцены, да так, что зрителям видно только их головы над волнами. В этой постановке хор исполняет сразу две роли — далекого отголоска и антагониста главным героям.
Сюзанна Филипс, певица с кристально чистым сопрано, обладающим силой и яркостью, придала образу Клеманс человечности.
Ее графиня менялась на наших глазах: вначале она изгнанник, тоскующий по своему родному дому, затем познает любовь, а после смерти Жофре гневит Бога – в этой сцене Филипс была очень убедительна как вокально, так и драматически.
Эрик Оуэнс показал Жофре ранимым, живущим в постоянном волнении и муках человеком. Но эта партия высоковата для его голоса, который все-таки ближе к басу, чем к баритону, поэтому его звучание было скорее напряженным, нежели красивым. Меццо-сопрано Тамара Мамфорд привнесла искренность и чувственность в андрогинный образ Пилигрима, особенно в сцене, где она исполняет песню любви Жофре к Клеманс.
Световые решения Кевина Адамса подчеркивают переменчивую атмосферу спектакля, а электронный саундскейп, незаметно вплетенный в звуковое полотно оперы, привносит еще больше магии и оригинальности в эту удивительную постановку.
Примечание:
* Постановка является копродукцией с Оперой Квебека.
Статья Хайди Уэйлсон опубликована в газете «Уолл-стрит джорнэл» от 02.12. 2016 г.
Перевод с английского Дарьи Денисовой
Рекомендуем
0
0
Всё об опере в России и за рубежом
